«Смотри, Нина. Дотронься, Нина. Ты – наша. Мы здесь», – продолжал шепот.
«Твоя сила. Мы покажем тебе. Мы научим тебя. Мы с тобой…»
Резкая боль пронзила локоть. Нину внезапно выдернули из транса. Девочка не сразу сообразила, где она находится и кто вторгся в ее дрем. Взгляд серых глаз вяло скользнул по лицу вторженца.
– Вставай, говорю! – прорычала Дания.
Санитарка по обыкновению резко дернула Нину за локоть и вытащила ту с кровати. Синяки на локтях от этих резких и грубых хваток уже не сходили. Женщина повела Нину в туалет. И хотя Нина постепенно адаптировалась к людским сборищам, предписания доктора по-прежнему велели сопровождать девочку в туалет отдельно ото всех.
Они шли по пустому коридору – дети ушли на завтрак. Дания все также кряхтела и рявкала на Нину, бубня себе под нос:
– Сколько можно тебе чести оказывать?! Который месяц уже здесь и все не можешь привыкнуть!
Нина едва слышала санитарку. С тех пор, как ей стали давать таблетки, голова стала боксерской грушей, не реагирующей на удары. Нина туго соображала, прыткость и быстрота ума исчезли, реакции стали заторможенными. Ей требовалось время, чтобы понять, что у нее спрашивают, а чтобы ответить – так еще больше.
Снова резко дернули за локоть.
– Давай скорей! – рявкнула Дания, – у меня и без тебя забот хватает!
Перед глазами стоял унитаз. Отвратительный запах ударил в нос, заставляя представить сколько девочек садились сюда до нее. Мысли снова увели сознание от реальности. Нина представляла утреннюю и вечернюю шеренги детей, тянущиеся от противоположного конца коридора. Непрерывный поток орущих и ревущих сверстников, теряющийся в обшарпанной холодной уборной, где огромная черноволосая фурия с орлиными глазами следила за пациентами, точно надсмотрщик.
– Ты что, оглохла?! – мощная рука опять дернула за локоть.
Внезапный резкий гнев кольнул внутри, словно иголка вонзилась в грудь.
– Богоборная потаскуха! – прошипел детский голос.
Дания опешила. Она отчетливо услышала каждое слово, и это заставило ее застыть на месте. Глаза женщины становились все шире, по мере того, как она осознавала услышанное.
– Что ты сказала? – голос Дании едва дрогнул.
Нина не ответила. Девочка смотрела в упор на женщину, и ее лицо не выражало ни единой эмоции.
Через несколько секунд Дания, наконец, заставила себя выйти из оцепенения, упрекнув за проявленный момент слабости. Она воспрянула духом и приготовилась снова рыкать на девочку. Но Нина словно почувствовала разгорающиеся силы в женщине и снова окатила их ледяной водой.
– Богохульная мерзавка!
Дания снова застыла. Кажется, что реакция ее вполне нормальная, ведь слышать такие слова от пятилетнего ребенка, который