Тот развел руками.
– В конце концов, – Джумана смотрела на секретаря глазами цвета морской воды, – пока ничего не произошло. Зря мы переполошились так рано.
Она надкусила гранат, сладкий сок потек по нежному подбородку, белоснежной шее.
– Гранаты в этом году хороши, – женщина набросила на золотистые волосы шелковую вуаль: «Я пройдусь. Последи, чтобы мне никто не мешал».
– Кадина, – евнух припал губами к расшитой жемчугом туфельке на плоской подошве.
Она обернулась, выходя в сад: «Найди кого-нибудь на всякий случай, пусть она будет наготове». Мужчина кивнул.
Нур-бану погладила изящной рукой спину черной кошки. Та потянувшись, выпустила когти. Женщина почесала шею любимицы. Кошка, заурчав, ткнулась теплым лбом в ладонь хозяйки.
– Видишь, все просто, – обернулась Нур-бану к секретарю. Евнух почтительно склонился за мраморной скамейкой. В карих глазах женщины играли озорные искры.
Фонтан еле слышно журчал. На террасу, увитую багровыми листьями винограда, падали лучи нежаркого солнца.
Нур-бану встряхнула светлыми, с едва заметной проседью волосами.
– Джумана успела выбрать нужный яд? – усмехнулась она: «Или решает, что ей использовать на этот раз?».
Евнух позволил себе улыбнуться краем губ.
Взяв веер, Нур-бану стала играть с кошкой. Та, лежа на спине, лениво отбивалась лапками.
– Пошли ей котят, – женщина поднялась. Она была высокой, тонкой, с прямой спиной:
– Пусть выберет и оставит себе. Котят все любят, – Нур-бану рассмеялась.
– Она еще не гездэ, – попытался возразить евнух. Женщина ухватила его острыми, длинными ногтями за мягкий подбородок.
– Девочка станет кадиной раньше, чем моя любимая кошка успеет мяукнуть, – сказала Нур-бану:
– А то и… – она отпустила евнуха. Тот потер красные следы от ее пальцев:
– Если хотя бы половина того, что ты мне говорил, правда, – добавила женщина, – одних котят нам будет мало.
Опираясь на локоть, она посмотрела на мирно сопящую дочь. Та свернулась среди шелковых простыней. Утренний свет наполнял отделанную мрамором комнату.
Разведя руки в стороны, женщина сладко зевнула. Встав с широкого ложа, она выглянула в сад. Листья граната лежали на песчаных дорожках, пахло морем и осенними цветами.
Низкая дверь опочивальни приоткрылась. На пороге застыл мужчина.
– Марджана-джарийе, его величество султан Селим, посылает вам перстень, – на ладони чернокожего евнуха лежало изумрудное кольцо.
Губы женщины улыбнулись, бронзовые брови поползли вверх. Она приняла подарок: «Я буду счастлива угодить его величеству».
Ее турецкий за два месяца, что она занималась, сидя с евнухами, упражняясь в чтении и письме, стал почти свободным. Теперь она учила арабский, так же прилежно.
Евнух ушел. Она стояла, крутя на пальце кольцо.
– Марджана-джарийе, подарок от Нур-бану-кадины, – раздался