– Димитрий, – с какой-то загадочной интонацией в голосе начал говорить Федор Иванович. – Ты видел, что Володя Васильев вчера пришел к нам домой в компании с незнакомым молодым человеком?
– Да, видел.
– Ну и что ты можешь по этому поводу сказать?
– В каком смысле?
– В прямом. Какое впечатление на тебя произвел наш новый гость? Понравился он тебе или нет?
– Понравился. Приятный, степенный молодой человек. Сразу в прихожей снял галоши. Не то, что Васильев, который с порога бежит к фуршетному столу, а потом занимается разными глупостями.
– И все?
– И все. Да я вскорости ушел к себе.
– А теперь, Димитрий, слушай меня внимательно. Узнаешь для меня про этого приятного молодого человека все: где работает, с кем живет, на какой срок приехал во Францию и с какой целью, когда заканчивается срок его командировки. А главное, где помимо работы бывает. В общем, все. Срок тебе на это – неделя. Да, и обязательно выясни – встречается ли он с Аглаей. А то у меня почему-то сердце не на месте. Тебе все понятно?
– Понятно. Но для выполнения Вашего непростого задания, Федор Иванович, мне понадобятся дополнительные средства.
– Хорошо, Димитрий. Ты знаешь, где лежат у нас деньги. Возьми, сколько тебе надо.
После этого разговор между Федором Ивановичем и Димитрием перешел на другие темы, что для Антонины Васильевны уже интереса не представляло. Через неделю, опять за завтраком, Федор Иванович спросил у Димитрия, что тот узнал об Александре Ивановиче Кирсанове. Помимо полной характеристики, которую Димитрий ему дал об этом человеке, Федор Иванович услышал то, что гнал от себя прочь в течение недели. Аглая каждый вечер встречается с Кирсановым, и они проводят вместе несколько часов.
2.3
Антонина Васильевна видела, какое впечатление на профессора Крутова произвело сообщение Димитрия. Федор Иванович отказался от кофе и, не окончив завтрак, встал из-за стола. В течение последующих двух дней он практически не выходил из кабинета, и Антонина Васильевна приносила ему туда еду. Федор Иванович таял на глазах. Он стал маленьким и худеньким. На него страшно было смотреть. Черные круги под глазами и многочисленные морщины, вдруг ставшие заметными на его еще недавно холеном лице, делали его настоящим стариком, хотя ему было только шестьдесят восемь лет.
Федор Иванович очень переживал за дочь, накручивая себя целыми днями и надумывая самые страшные сценарии. Зная характер Аглаи, он не решался в разговоре с ней поднять тему ее взаимоотношений с Кирсановым, просиживая без сна ночами на пролет. Он чувствовал, что своим поведением может довести себя до полного нервного истощения и тогда уже не он будет помогать