– Аглая, душа моя. Ты говоришь о женах декабристов, о Сибири? Да знаешь ли ты, что когда жены декабристов ехали за своими мужьями на каторгу, то, в соответствии с дворянским происхождением их соответствующим образом везде встречали? Причем, неважно где: на грязном постоялом дворе, в дешевой провинциальной гостинице или присутственном месте. В России, при царе батюшке, существовало понятие «достоинство и честь». Это определяло уровень и качество взаимоотношений между людьми.
– Ну почему ты так говоришь? Царь своим указом отменил все привилегии для дворян, участвовавших в декабрьском восстании. В том числе и для их жен. Однако они все равно ехали за своими мужьями в Сибирь.
– Дочечка моя дорогая. Уважительное отношение к умным образованным людям нельзя отменить никакими указами. Это было у всех в крови. А ты сейчас собралась ехать в страну тотального хамства, где культура и образование являются отягощающим, а не смягчающим обстоятельством положения в обществе. Где матрос с ключами от банка и солдат с государственной печатью определяют жизнь нормальных и вменяемых граждан.
– Папа, ты уехал из России двадцать девять лет назад. Как ты можешь знать, что там делается сейчас?
– Могу, потому что приличные люди или уехали оттуда в мое время или погибли на войне. А все, что осталось, поверь мне, далеко не лучшего качества. Для того чтобы восстановить генофонд любой нации, нужны десятки лет, а может и века. Сейчас там «правит бал» быдло, которое твои образование и красота будут только раздражать. При малейшей возможности они постараются тебя унизить и оскорбить, так как возвыситься до твоего уровня у них нет никакой возможности.
– Папа, но я люблю Сашу и расстаться с ним не могу. Я понимаю, о чем ты говоришь, но это моя судьба. Вспомни свою любовь к маме.
– Но я не могу тебя потерять. Я этого не переживу.
Потом, перейдя на шепот, он с глубокой печалью произнес:
– Я уже в свое время потерял там свою первую жену и двоих детей. На мой век хватит.
Федор Иванович достал платок из кармана и промокнул им свои глаза. Зажав платок в руке и подперев голову, он как бы отключился от разговора с дочерью. Аглая еще немного посидела рядом с отцом, потом поцеловала его в щеку и пошла к двери.
Сколько он просидел в кабинете, уставившись в одну точку, Федор Иванович не знал. Вывела его из этого состояния Антонина Васильевна, которая утром зашла к нему в кабинет.
– Федор Иванович, принести Вам завтрак или Вы сегодня выйдете к столу сами?
На этот вопрос он ничего не ответил, но в свою очередь ее спросил:
– Антонина Васильевна, Вы знаете, что происходит с Аглаей?
– Да,