Жизнь как подвиг. Эдгарт Альтшулер

очень интересно и ему до всего есть дело. Улица – это не только кусок земли, по которой человек ходит на работу и обратно. Улица – это театр, где все люди участвуют в спектакле, который называется жизнь. Им совершенно нет до него никакого дела, а тем более до его филологической науки и душевного состояния. Люди все время на улице играют и предлагают ему сыграть какую-нибудь роль. Он не должен от этого отказываться, так как если все начнут отказываться, то улица перестанет быть привлекательной. Через это все на земле может потерять интерес. Он вдруг понял, что является очень важной фигурой в этом жизненном спектакле, убрать которую с авансцены никак нельзя.

      Федор Иванович даже не заметил, как снова оказался в парке, где его вчера душили сомнения. Где он был готов совершить ужасный, неосмотрительный поступок – отказаться от встречи с Шарлоттой. Он долго ходил по парку, выбрав какой-то совершенно непонятный маршрут, возвращающий его все время в одну и ту же исходную точку. Федор Иванович загребал ногами опавшие листья, которые приятно шуршали под ногами и издавали чудесный за пах прелой листвы. Но он всего этого не замечал, думая о том, как Шарлотта сейчас выглядит? Что он скажет, увидев ее, и что она ему ответит? Он пытался разыграть сцену встречи от начала до конца, проговаривая текст то за нее, то за себя. Но у него это плохо получалось. В половине пятого Федор Иванович уже был в своем рабочем кабинете. Сначала он просто сидел за столом, ничего не делая, нервно передвигая по поверхности стола все, что там лежало. В половине шестого он начал ходить по комнате, убыстряя темп. Он чувствовал от ожидания легкий озноб, несмотря на то, что в комнате было достаточно тепло. Но ничего с собой поделать не мог.

      Шарлотта появилась на пороге его кабинета в пятнадцать ми нут седьмого, опоздав больше, чем на час. Без извинений за опоздание, без каких-либо оправданий, она открыла дверь и встала в проеме двери:

      – Привет, а вот и я.

      Просто и незатейливо, как будто они знают друг друга уже много лет, как будто только вчера расстались. Как будто не промелькнуло два года с их первой и единственной встречи. Это была та же Шарлотта и одновременно не та. Для той Шарлотты, наивной простоватой девочки, Федор Иванович, не задумываясь, нашел бы правильные отеческие слова. Для этой у него слов не было вообще.

      При появлении Шарлотты профессор Крутов встал со стула и уже больше не садился.

      – А что Вы, Федор Иванович, стоите и молчите? Никак не проявляете своего восторга от встречи со мной? Неужели Вам приходится часто видеть в своем кабинете красивых молодых особ, типа меня? Неужели Вы не хотите подать мне руки?

      Шарлотта сама прошла к столу и, не дожидаясь приглашения, села на свободный стул, отодвинув его почти на середину комнаты. С одной стороны, она тем самым обозначила дистанцию, несмотря на ее игривое настроение, которую им следует соблюдать. С другой, она позволяла Федору Ивановичу