Иногда даже говорят об огне и страсти, но изображают это структурами танца а не духом его. При точном воспроизведении всех деталей танцев, поставленных нашими великими хореографами, воплощенными многократно на наших сценах и сценах мира нашими великими балеринами и танцорами, молодые артисты при всем старании выполняют их формально. Даже изображая чувства на лицах, они не могут скрыть внутреннюю пустоту – нет внутренней глубины чувства, нет драматизма, как будто порвана какая-то внутренняя струна, которая делает танец истинным произведением высокого искусства. Но это не их вина. Это эпоха. Все искусство испускает дух, даже в лучших случаях, оставляя только форму.
Возможно, суть еще в том, что новые танцы, новая техника и не стремится передавать состояние души – она передает состояние, страсти тела. И это у них получается лучше. Со временем, возможно, наши молодые танцоры обретут и определенное духовное богатство.
Мне, несомненно, очень мешает то, что я видела Уланову, Плисецкую, В. Васильева, Максимову, Лиепу, Нуриева… То, что посчастливилось увидеть в их исполнении, сегодня ни в чьем исполнении смотреть не надо. Это был великий театр классического балета. – Драмбалет, – кажется, это термин Владимира Васильева. ДРАМБАЛЕТ!
В связи с юбилеем Родиона Щедрина опять имела счастье увидеть кусочки из «Кармен-сюиты» с Майей Плисецкой. Каждое ее движение полно такого драматизма, силы и красоты! Это невозможно рассчитать. Это от Бога, от таланта, от гениальности, от учителей эпохи.
Очень часто эпоха уносит с собой какие-то свои секреты: росписи фарфора, акустики храмов и мн. мн. др.. И когда смотришь сегодня на наш молодой балет, на великолепный балет зрелых мастеров, вспоминаешь «Жизель» Улановой, Лебедя Плисецкой, Спартака Владимира Васильева и каждый жест любого их танца на сцене, понимаешь: эпоха 20-го века тоже унесла с собой то, чего сегодня просто нет. Унесла высокую духовность не только из балета, не только из искусства – из жизни вообще. Новые поколения оценить этого не могут. Нельзя оценить то, чего не знаешь. А это внутреннее, глубинное…
Леонид Якобсон умел вплетать чувство в сложный рисунок своих танцев. Там не было суеты, желания успеть больше; сложность танца была не самоцелью, а драматическим содержанием танца. Чувство меры было дано Якобсону как великому мастеру, но советская сцена не приняла Якобсона.
У сегодняшних очень хороших танцоров