1530-х гг. такая кампания была проведена в Англии. Когда в 1529 г. впервые собрался реформационный парламент, в палате общин (помнившей дело Ричарда Ханне) начались стихийные выступления против «непомерных поборов и наглого вымогательства» со стороны духовенства, а также против всей в целом системы «ординариев» (Lehmberg 1970, pp. 81–82). После того как правительство возглавил Томас Кромвель, обвинения превратились в государственную политику. Решительные шаги были сделаны на сессии 1532 г. Кромвель начал с того, что вернул к жизни антиклерикальный манифест, известный как «Супликация общин против ординариев», который он, вероятно, составил сам от имени палаты общин в 1529 г. (Elton 1951, pp. 517, 520). Манифесту был придан статус официальной ремонстрации, и он был представлен королем с требованием к конвокации рассмотреть содержавшиеся в нем жалобы. Последовал эмоциональный «Ответ», в котором церковные деятели защищали свои традиционные юрисдикционные полномочия. «Ответ» был, по всей видимости, составлен Стефаном Гардинером, видным канонистом английской Церкви, который незадолго до этого стал епископом Винчестерским (Lehmberg 1970, p. 150 и прим.). Однако, когда король осудил «Ответ» в своем обращении к палате общин, конвокация неожиданно отступила и приняла в мае 1532 г. эпохальный документ «Подчинение духовенства», в котором отказалась от притязаний на независимую законодательную власть (pp. 151–152). Верно, что эта поразительная капитуляция была одобрена лишь небольшой частью конвокации и никогда не обсуждалась всем составом палаты (Kelly 1965, pp. 116–117). Тем не менее «Подчинение» было немедленно использовано правительством и позднее подтверждено Актом о подчинении духовенства 1534 г. Решение подтвердить «Подчинение» и оформить его в виде Акта само по себе символизировало победу статутного права над каноническим, а содержание Акта свидетельствовало об окончательной утрате Церковью статуса отдельного
regnum (Dickens 1964, p. 472). Право конвокации заседать без королевского распоряжения было отменено, ее члены лишились права составлять каноны, а все существующие каноны надлежало представить на рассмотрение назначенной королем комиссии, которая должна была убедиться, что ни один из них «не противен и не враждебен» «обычаям, законам и статутам этого королевства» (Lehmberg 1970, pp. 149–150). Наконец, духовенство должно было признать, что (в формулировке самого Акта) все постановления, «ранее принятые» конвокацией, «наносили серьезный ущерб королевской прерогативе и враждебны законам и статутам этого королевства» (Elton 1960, p. 339).
Это, конечно, не означает, что именно тогда во всех этих странах завершился спор о демаркации regnum и sacerdotium. Можно сказать, по крайней мере в отношении Англии, что до тех пор, пока епископы продолжают заседать в палате лордов, вопрос остается открытым. Проблема вновь обострилась в конце XVI в., и не только из-за враждебности пуритан, но и в результате позиции, занятой рядом антикальвинистски настроенных прелатов, которые заявили, используя «арминианские» аргументы, что, поскольку епископы занимают свои должности iure divino, они должны оставаться в какой-то мере независимыми
