Казалось, взрослые забыли, какого это – быть детьми, какого бояться всего неизвестного и жаждать знаний, пытаясь заполнить дыру беспокойства, гложущую тебя изнутри. Родителям моим было часто не до меня. Они не любили, когда их беспокоили по пустякам, и скоро я научился быть осторожным. Спрашивая что-либо у отца, я каждый раз рисковал наступить на мину. Обычно, поначалу всё было хорошо, но потом он вдруг неожиданно взрывался и кричал:
– Ну что, что тут непонятного?! Ты что, совсем тупой?! Я же тебе русским языком объясняю!..
Он продолжал что-то орать, и пока он выходил из себя, я молчал, смотрел в пол и тихо выходил из комнаты. Я шёл к себе, садился на кровать и сидел так какое-то время. Я обводил взглядом своё маленькое царство: линолеум под ногами, письменный стол у окна, шкафы и обои и книги на полках. Всё было на своих привычных местах, и среди них был я. Я погружался в свои мысли, уносясь далеко вдаль, размышляя о будущем и странствуя по далёким мирам.
Иногда я доставал с полки большой зелёный атлас, раскладывал его у себя на коленях и листал его старые страницы. Я мог часами рассматривать карты неизвестных стран и континентов, пытаясь их себе представить. Названия далёких городов звучали как музыка. Буэнос-Айрес, Рио-де-Жанейро, Гавана. Они манили меня к себе, обещая ослепительное солнце, свет и океан, которого я никогда не видел. Обещая приключения и смех, друзей и всё то, чего мне так не хватало.
Уже давно я подумывал о том, чтобы стать путешественником. В какой-то момент я понял, что стать им в моей стране трудно, даже недостижимо и вряд ли мне это когда-нибудь удастся. Можно было лишь быть путешественником внутри Союза. Тут свобода была полная – можно было ехать куда угодно: хоть в Сибирь, хоть на Кавказ, хоть в Центральную Азию. Но когда речь заходила о том, чтобы выехать из СССР и увидеть другие страны, то оказывалось, что этого не разрешалось.
Я знал, что лишь немногим разрешалось пересечь границу, и даже для них существовала масса сложностей и препятствий. Никто не мог просто взять и поехать куда ему хотелось – всё было куда сложней и проблематичней.
Я не раз слышал от взрослых о том, что за границу не пускали. И если тото или иной человек не хотел с этим мириться и нелегально пытался бежать на ту сторону, в него стреляли или бросали в тюрьму. Вокруг было полно людей, которые были идеологически неблагонадёжными, но я не был уверен в том, что это значит. Это было как-то связано с тем, что людям не давали путешествовать за пределами Союза. Они хотели, а их не пускали – как мою маму например.
Она всегда мечтала о том, чтобы увидеть Париж и поездить по Европе. „Увидеть Париж и умереть!“ – часто говорила она. Насчёт первого