– Но почему кличку изменили? – удивился он.
Мегги весело расхохоталась.
– Видите ли, Петунья была первой лошадкой для меня и троих моих братьев. То есть она ухитрилась выжить, несмотря на все испытания. Когда Рори подрастет, он тоже будет учиться ездить верхом на бывшей Петунье. Она по-прежнему здорова и резва, поэтому мы посчитали, что Севайво подходит ей куда лучше.
– Благородная лошадь, – заметил он, выгибая черную бровь, – и крайне выносливая. Значит, еще и Рори? Думаю, к этому времени ей придет пора отправиться на покой, бедняге. Не находите, что пятый ребенок на одну лошадь – это уже слишком и нельзя так много требовать от Божьей твари?
– Севайво любит детишек, знает все их проделки и очень добродушна, так что не тратьте время на ненужную жалость, – возразила Мегги и, снова рассмеявшись, погладила лоснящуюся холку. Кобылка повернула голову и тихо заржала. Мегги сунула руку в карман и извлекла морковку. Лошадь подхватила ее губами и стала жевать на ходу. – Ей почти двенадцать лет. Насколько я помню, мой кузен Джереми больше всего на свете хотел получить от нее потомство, но теперь она уже слишком стара.
Томас вдруг услышал в ее голосе новые интонации: то ли грусти, то ли сожаления… сразу не понять. Но почему-то стало неприятно.
– Джереми? – осторожно осведомился он. – С какой стороны он приходится вам кузеном?
Мегги пожала плечами, безразлично глянула на раскидистый клен и ответила так уныло и жалостно, что Томас разозлился еще больше.
– О, Джереми не принадлежит к племени моих настоящих чертовых кузенов. Он мой чертов почти кузен. Между нами нет кровного родства. Он шурин моего дяди, Райдера Шербрука.
Ей, очевидно, было не по себе, поэтому он решил пока что оставить эту тему.
– Я слышал много историй о вашем дяде. Правда ли, что у него больше побочных детей, чем у любого арабского шейха?
Мегги размахнулась и ударила его по плечу.
– Это вам за то, что слушаете сплетни, милорд! Хотя, знаете ли, о нем рассказывают много всяческих мерзостей, впрочем, как и о моем втором дяде. Однако куча побочных детей – все это наглое вранье. Мой дядя Райдер – один из самых высокоморальных людей в мире.
– Простите, – извинился Томас, – он ваш дядя, и я не должен был говорить о нем в таком тоне. Так говорите, что он не держит дома своих бастардов?
Мегги, поняв свою ошибку, потрепала кобылу по шее, скормила еще одну морковку и вздохнула:
– Давненько я не слышала ничего подобного. Вы действительно ничего не знаете о Райдере, милорд?
– Меня зовут Томас, и я думал, что знаю все.
– Оказывается, нет. Мой дядя, с самых юных лет спасает беспризорных детей, которых отыскивает в грязных закоулках, трущобах, отбирает у жестоких хозяев, у пропитанных джином родителей, которые их бьют и морят голодом, а иногда и продают хозяевам борделей. Все они зовутся любимчиками. Во время