Саня сел в траву, где стоял, и даже за голову схватился. С перепугу не иначе у мужика всё в голове перепуталось. Кадьяки – медведи-гиганты – в природе существовали, а драконы – чистая сказка. Но опять же – Граница. Пустобрюхого кровопийцу видел? Видел, даже руками трогал. Почему не быть драконам?
– Да Вы, господин кот, так не убивайтесь. Может, они живы, друзья Ваши, – отец с дочерью осмелели и подошли к коту. Девочка подёргала его за рукав куртки.
– А? – поднял голову Саня.
– А ты обратно к князю поедешь? – спросила девочка.
– Нет, я должен найти своих друзей. Пусть мне твой папка дорогу покажет.
– Не ходите туда, господин кот, там место плохое. Лучше, пойдёмте в деревню. Переночуете у нас, отдохнёте… – замялся крестьянин.
Саня поднялся на ноги, отряхнул штаны, потрепал девчушку по светленьким тонким волосам, забрался в седло и сверху приказал мужику:
– Веди.
Глава 4
Цыпа умирала. Фасольку Эд насильно увёл во вторую кибитку, посидел с ней немного и вернулся. Смрад под тентом стоял вовсе уже невыносимый. У Шака слезились глаза. У Дайрена распух нос. Ко всему немного похолодало, но и этого немного хватило, чтобы не открывать доступа воздуху. Всех и в первую очередь роженицу тут же начинала колотить крупная дрожь. Цыпа больше лежала без сознания.
– Уходи, Эд, я с ней посижу.
– Шак, ну сделай что-нибудь!
– Ты второй день просишь, Эдди. Если бы я мог, давно бы сделал. Яйцо застряло. Даже если разрезать живот, плод не удастся вынуть.
– Его тоже можно разрезать, вытащим кусками.
– Эдди, мы её убьем этим, ты же сам понимаешь.
– Понимаю.
– Я не умру?.. – вдруг сказала Цыпа. Она лежала, уставившись вверх. Глаза сухо блестели.
– Конечно, девочка. Сейчас отдохнёшь, поднатужишься. Я тебе помогу.
– Да, Шак. Я постараюсь, только… вынеси меня на воздух.
– Там холодно.
– Утро наступило?
– Светло.
– Пожалуйста, вынеси меня, Эду не будет так плохо…
– Хорошо.
Дайрен откинул край полога. Невероятно, но дождь прекратился. Трое суток сплошной стоячей воды кончились влажным солнечным теплом. Эд тянул полог, пока тот не сполз с распорок совсем. Шевелить Цыпу было нельзя. А так она увидит утро, солнце. Может быть, последние утро и солнце в своей жизни.
Шак начал гладить курицу по уродливому животу. Он уже так один раз вернул на место застрявшее яйцо, но тогда у неё ещё оставались силы. Сейчас их не было. И даже встань плод на место, это только облегчит боль. Но не спасёт.
– Какое странное место. Куда ты нас завёз на этот раз? – в слабеньком голосе Цыпы появилась лихорадочная игривость. Шак понял, что она не в себе, и даже немного обрадовался. Умирать в полном сознании тяжело. Пусть плавает в тихих грёзах. Тем более, что ему и на этот раз удалось поправить яйцо. Цыпа облегчённо