Кот сушил над огнём одежду и уже прожёг в нескольких местах дорогую бархатную куртку: сказывалось отсутствие привычки к изысканным вещам. Но выбрасывать её он не собирался. Во-первых, все старые тряпки остались у Пелинора. Во-вторых… рубашка, которая высохла сама по себе, имела длинные кружевные манжеты. Напяль поверх дерюгу, на кого будешь похож? Правильно! Просушит куртку, затаскает её, пока та сама не развалится и выкинет всё разом.
Эд очухался только к темноте, но нет-нет да болезненно морщился, зло косясь на Зелёного Хозяина. Сволочь! Демонстрацию он решил перед Солькой устроить. Но смотрел на ожившую, расцветшую необыкновенной красотой Цыпу, на обновлённого Шака и менял злость на милость. Тем более – гневаться на золотоволосого всё равно, что на Фасольку. Хозяин леса происходил из рода дриад. А это вам ни хухры-мухры. Это – явление редчайшее, никем почти из живущих не виданное.
Ни для кого не было секретом, что дриады почти бессмертны. То есть естественной смертью они не умирали. Жили себе и жили. Притом – одни женщины. Но ведь откуда-то они должны были появляться. Для изучения сего феномена в университете имелась целая лаборатория, занимающаяся по причине скудости фактического материала исключительно теорией. Учёные мужи, возглавляемые важным, но глуповатым зайцем Танчиком, намудрили, что дриады размножаются партеногенезом. Танчик всю свою учёную карьеру доказывал это главным образом с помощью всяческой демагогии, вёл факультативный курс, на который мало кто из студентов заглядывал, а до истины докапываться – на фига она, если и так всё в жизни прекрасно сложилось?
Тутанх в споре с Мараведишем только раз коснулся мутной темы, но Дайрен запомнил обронённую скарабеем фразу, дескать, если дриаду мужского пола никто не встречал, это ещё не значит, что её или, вернее сказать, его, не существует. Тутанх относил дриад к коренным жителям континента, Мараведишь сомневался. Но поскольку фактического материала опять же было катастрофически мало, учёные мужи опасались строить свои выводы на домыслах и фантазиях недалёкого зайца.
Солька сидела непривычно тихо. Зеленый господин на неё посматривал, но не приставал. Цыпа нянчила завёрнутый в тряпочку болтун. Под чёрной кофточкой выступали исхудалые, острые плечи. Курица время от времени принималась что-то напевать, но спохватывалась и замолкала.
Её было жаль. И одновременно радостно, что жива, что, как и раньше, сидит с ними у огня и смотрит внутрь себя огромными чёрными глазами.
О Пелинорах уже наговорились вдоволь, но тема всплывала, как вонючий пузырь над болотом. От неё отмахивались, разговор заходил о другом, потом сам собой замирал, и всё возвращалось на прежний круг. Зелёный господин не встревал и даже вопросов никаких не спрашивал. Оно и понятно: у него своя страна, маленькая и непонятная. Ему до трудностей каких-то