Каждый вечер после ужина девять человек собирались в театре, вспыхивал экран, и на нем оживали девять персонажей: Беззащитная Сиротка, Усатый Злодей, Правильный Юноша, Красивая Стерва, Инопланетный Монстр и все остальные.
Девять человек – мужчин и женщин. И столько же действующих лиц.
Но теперь осталось только восемь, потому что Генри Гриффит умер. Умер прямо за лабораторным столом, с блокнотом под рукой. Спектакль лишится одного персонажа – того, что принадлежал покойному. И Лодж гадал, какого именно.
Явно не Беззащитной Сиротки, это совсем не в духе Генри. Он, скорее, мог выдумать Правильного Юношу, Нищего Философа или Провинциального Хлыща.
«Стоп, – остановил себя Лодж. – Только не Провинциального Хлыща. Провинциальный Хлыщ – это я».
Он снова задумался о том, кто за кем стоит. Красивая Стерва – наверняка Сью Лоуренс. Чопорная и практичная Сью, настолько далекая от этого образа, насколько можно представить. Как-то Лодж подразнил Сью, высказав ей свои предположения, и она несколько дней с ним почти не разговаривала.
Форестер настаивает, что Спектакль нужно продолжать. Возможно, он прав. Они приспособятся. Бог свидетель, эти люди ведут Спектакль каждый вечер на протяжении многих месяцев, они могут приспособиться к чему угодно.
Спектакль ведь действительно сумасбродный. У него нет и не может быть финала. Даже логичного финала одного эпизода – эпизоды просто не успевают достичь логического завершения. Едва в сюжете намечается явное направление, какой-нибудь шутник ставит палку в колесо и пускает действие по другим рельсам. Лодж подумал, что при таком раскладе исчезновение одного персонажа не станет непреодолимым препятствием.
Он встал из-за стола и подошел к большому панорамному окну. Снаружи простирался унылый безлюдный пейзаж астероида. Внизу были куполообразные крыши исследовательского центра, а дальше – черная каменная пустошь до самого горизонта. С северной его стороны над щербатыми скалами виднелась искра – занимался рассвет. Скоро взойдет крошечное местное солнце размером не больше наручных часов и прольет скудные лучи на крошечный камень, затерянный в космосе. Лодж смотрел, как разрастается искра, и думал о Земле, где рассвет означал утро, а закат – вечер. Дни и ночи на астероиде были такие короткие, что ориентироваться на них не имело смысла. Поэтому утро и вечер у работающих здесь людей наступали в установленный час вне зависимости от положения солнца. Нередко все ложились спать, когда светило было в зените.
«На Земле все могло бы складываться иначе, – думал Лодж. – У нас была бы возможность нормального человеческого общения. Мы бы не проводили столько времени наедине с собственными мрачными мыслями. Мы бы обтерли свой комплекс вины о шкуры других людей».
Однако нормальное человеческое общение неизбежно повлекло бы за собой слухи и риск огласки, а в таком деле огласка недопустима.
«Если живущие на