Что – пред нищей верностью моею —
Все твои богатства, Аладдин!
Брось платочек, солнце-Дульцинея, —
Верных много – Дон Кихот один.
Санчо, друг мой, подскажи, куда мне
Путь держать? Мне нет судьбы иной:
Дети мне вослед бросают камни,
Взрослые смеются надо мной.
Я один, и в мире слишком много
У меня врагов, и смерть не ждёт…
Люди, кто спасёт вас, кроме Бога,
Если не идальго Дон Кихот?
Шевелись же, рыцарская кляча!
В бой идёт последний паладин…
Время нас не ждёт! В дорогу, Санчо!
Где ты, Санчо?
Дон Кихот один.
1987
К портрету
(«Улыбнись, почтенный Льюис Кэррол…»)
Улыбнись, почтенный Льюис Кэррол,
Вспомни сказку мнимого числа:
Высшей математики химера,
Детская незыблемая вера,
Сочиненье школьного примера, —
Шахматный закон добра и зла —
Вот и вся бессмыслица, Чарльз Лютвидж
Доджсон. Что ж, теперь ты вечно будешь
В Зазеркалье жить, чтоб не исчез
Мир, и чтоб невежда не увидел,
Как на склоне лет Алиса Лидделл
Возвращается в Страну чудес.
25–26.10.1987
Сонет-акростих с двойной кодой[33]
(«Вам голос неба слышен, друг теней…»)
Вам голос неба слышен, друг теней,
Анахорет упрямый и суровый,
Любовник жизни, ставший Жизнью Новой,
Единственный, кто в Рио-де-Жаней —
Ровесник прежних незабвенных дней,
Изведав всё и ко всему готовый,
Избрал сонет незыблемой основой
Поэзии, чтоб быть ещё верней
Её таинственной незримой сути —
Рожденью вечности в одной минуте —
Её законам строгим и святым.
Летит харбинский ветер над веками…
Есть только Слово – пламя в тёмном храме.
Шанхай… Пекин… Всё остальное – дым.
Из глубины взываю вместе с Вами,
Но Вас зову учителем моим.
1989
«Узнать нельзя никого и некого узнавать…»
Узнать нельзя никого и некого узнавать:
Косноязычная, дымящаяся, плещущая
толпа.
Все платья легко разноцветному ветру
перелицевать,
Но все, как назло, на одно лицо,
Хоть с горя серое шей пальтецо,
К тому же игла тупа.
А если кого-нибудь случайно ты отличишь,
Всех других не напоминающего – беды
не миновать.
Он будет долго тебе говорить о себе.
Ты промолчишь.
И вскоре… Нет, лучше пройти живым
Сквозь этот смертельный,