Все базары застыли а леса на дрова
За спиною твоей как всегда братва
На Урале солнце из берегов
По воде внутри вены – тот
кто соткан из слов
Поскорей бы снег или наш базар
Непохож на восток или в скифе трава
Проросла – подыши на холодный чай
И согрей свою речь
В общем – все —
Прощай
«Посмотри сквозь пальцы и отпусти взгляд…»
Посмотри сквозь пальцы и отпусти взгляд
в свободный полет – он вернется, спустив панталоны с вещи, назад —
там вдалеке разлетятся остатки звезд,
и черные дыры в белой дыре покажут свой хвост,
вывернув наизнанку твою судьбу.
Щебечи как последний бродяга свое бу-бу.
Прикуси свой язык, научись лепетать как все —
это важный урок – прогуляйся у той на косе.
Ни грузин, ни еврей не обрушат свой гнев на тебя,
обернешься в камень – и в этом подобье тряпья
позабудешь: как ветер сквозь поры тебя поправлял
на морщину и птичий след на плече. Получи свой балл
в исправленном календаре – свой идиш пропей,
закуси улыбку и на соседа забей,
растирай своим взглядом последние вещи свои,
и прислушайся, как взгляд твоих предков – возвращаясь – «Пли!»
произносит тем, кто покинул со слезами их пах.
Так живи, как каждый: сам себе – при своих клопах.
«Итак. Начинает нас слово с прозрачного А…»
Итак. Начинает нас слово с прозрачного А,
И тянется выстрел в воде черемичной на выдох.
Три раза по семь носит мамка в утробе сынка,
А после забудет, его отраженье увидев.
В багровый живот – ты посмотришь – прореха пуста:
Орешки пощелкало к августу беличье племя —
Так вьет нас в бесстыдства веревку слепая вдова,
Таращит глазенки на землю голодное семя.
Тик-так-тик. Все сфинксы вернутся прозрачной зимой —
Паленая водка и выносные базары.
Траливали с утра. Надо ехать в – холодное слово – домой,
А сутры Майтрей всех твоих обратились в трамваи.
«Я путешествовал тебя ради…»
Я путешествовал тебя ради,
оставлял там и тут ненужные вещи:
то катился опущенным в бочку с дегтем,
а то плыл слишком г (л/р) убым – в смысле: вещим.
Съел полморя соли, говорил с поморкой
на одном из – ею забытых – наречий,
танцевал над собой – в раскаленной сопке,
посылал мiр к чорту в полосатом френче.
Обреталось в яде густое слово,
обрекало на ягель и состраданье —
выбирал теплый снег из всего немого —
бабским плачем вернулось ко мне камланье.
За такие речи: в меня молчали,
провожали, за пазуху вылив водки,
становились в моем изголовье, свечами
прожигая рваные раны лодки.
Уходя