– За эту дорожку Антихрист не пройдет! – объясняет монахиня.
– А скоро он придет? – спрашивает кто-то.
– Ох, скоро для тебя, скоро!
– Антихрист – отречение! – поясняет следующая.
– Не отрекусь! Все, но не я! – отзовется еще голос.
– Помни, помни петуха! Запоет для тебя!
– Молитесь! Господь милостив, все простит.
Вот так идут одна за одной, прикладываясь к встречающимся иконам на столбах, кладут поклоны. Я устала, и червь сомнения подкрадывается язвительными мыслями: «Для чего все это? Скорей бы в Саров!»
Утром пошли к обедне – было воскресенье, пел «большой хор», и было торжественное пение. Вернулись часам к двум дня, еле стоя на ногах от усталости. Лиза отказалась от всяких хлопот и помощи по хозяйству матушкам, запасы свои берегла, разговаривала с нами резко.
– Ладно уж, перетерпи, пребудем в мире, – утешали матушки меня и себя.
Лиза вела запись расходов, все деля на четверых поровну, а ела за троих, удивляя нас аппетитом. Белого хлеба не было совсем, и только утром ели просфоры.
К вечеру поехали по дороге в Саров на той же отдохнувшей лошадке и с тем же возчиком. Почему-то он был голоден, взял у нас хлеба, и мы просили Лизу дать ему что-либо из ее запасов. Я была очень удивлена, что возчик ел крутые протухшие яйца, данные Лизой, даже черные иногда. Погода была жаркая, и яйца испортились.
– Ну вот, нам не давала!
– А смотри-ка, как он ест, – умилялась Лиза. – Вот что значит голод! Вот что значит простой человек – не вы!
А возчик, запивая водой из фляги, съел за дорогу десятка два яиц и все хвалил Лизу, как она умеет обращаться с лошадью.
Кончился сосновый бор, поехали полями. И вот перед нами храмы Сарова. Толпы людей, идущих туда и сюда, вызывали чувство, что здесь идут на базар и с базара. Крестьяне – мордва в расшитых сарафанах, ярких платках, в фартуках, в онучах и лаптях – заполнили дорогу. Шли с детьми, тащили тележки с инвалидами, с больными. Часто встречались по дороге нищие, калеки, слепые, сидящие на земле и поющие Лазаря. В воротах монах высокого роста направлял пришедших и приехавших в корпуса. Везде стрелки с цифрами, так что сразу нашли корпус «для женщин без детей». А есть для семейных и для паломников-мужчин.
По мужскому монастырю женщинам и детям ходить нельзя. Нас ознакомили с расписанием служб в церкви и объяснили, куда нужно сходить: в пустыньку, к камню, – на источник. Сказали, что в три дня все можно сделать – и «идите по домам», то есть больше здесь делать нечего и дольше жить нельзя. Строго, коротко, ясно, без поклонов.
Мальчики-послушники лет двенадцати-четырнадцати принесли чайники с кипятком, миску черного хлеба. Они исполняли роль «мальчиков на побегушках» и быстро, точно выполняли приказания старшего седого монаха, глядя ему в глаза. Не шалили – видно, было строго.
– По восьми