– Ты меня учить будешь?! – он взорвался уже всерьез, краснея и брызжа слюной. – Будешь учить, да ? Из ансамбля выгоню !
– Где ты партнера найдешь, придурок… – удовлетворенно прошептал я.
Но руку стал держать, как он велел: душу я отвел, большего мне не требовалось.
Откуда во мне кипела такая всепожирающая злость к Викстану? К нему ли, впрочем? Может, к самой жизни ?..
Я удивился своим мыслям.
Да не все ли равно, в конце концов…
Встряхнувшись, я принял в ладони теплые Людины бока.
Перед медленным вальсом моя партнершу, натянуто улыбаясь, подошла к Викстану:
– Виктор Станиславович, композиция скучная. Нельзя изменить что-то?
– Нель-зя, – отрезал он. – «Скучная» ! Вы и эту-то танцуете так, что плакать хочется.
Люда вспыхнула, закусила губу – я схватил ее за руку, не давая наговорить лишнего, и потащил прочь, навстречу занудным аккордам.
Общий вальс, как всегда, был завершающим во всей репетиции. Рая с Андреем сегодня ругались даже на нем, самом безобидном из всех танцев.
Я слышал, как, переходя ко мне при очередной смене партнеров, она злобно шипела ему вслед:
– …с тобой танцевать !!!
Рая не успела сразу погасить раздражение, вызванное своим партнером. И в глазах ее, зеленовато-крапчатых, еще перебегали злые искры. Но через пару тактов размякла и привычно, забыв про разницу наших возрастов, облепила меня всем телом.
– Слышь, Юрий, история какая неслабая ! – жарко прошептала она, тесня меня своими небольшими, но какими-то непристойно твердыми грудками. – Отпад натуральный, сто процентов. Галька наша в тебя втрескалась. По самые уши и еще выше и еще ниже – вот, блин, умора-то !
* * *
Потом, как обычно, мы с Людой топтались на трамвайной остановке.
– Юр, а Юр, – спросила она. – Откуда ты так хорошо знаешь танцевальные тонкости? Все эти алеманы, ботофоги и флеккеры?
– Я же говорил, я прежде танцевал.
– Но неужели у нас можно так выучиться? По-моему даже Викстан не понимает всех твоих названий !
– Можно. Но не у нас.
Я вздохнул и замолчал.
Все, что было когда-то моей жизнью, давно отгорело, превратилось в пепел и успело остыть. Ворошить все это сейчас было как-то странно и даже не больно, словно, рассказывая о себе, я излагал историю другого человека.
– Я после школы уехал в Ленинград. Учиться. Не танцам, конечно – занялся ими как следует только в конце первого курса. Потом на учебу плюнул и ушел в профессионалы.
– В профессионалы ? – Люда удивленно вскинула брови.
– Ну да, так принято говорить. Числился столяром в одной конторе, а реально – девять репетиций в неделю, все силы на конкурс. Как в спорте.
Да, так оно и было. Уйдя из института, я устроился именно столяром в небольшое ателье по ремонту мебели – выбрал первое, что подвернулось. Опыта у меня не имелось, но руки всегда были вставлены правильно, в детстве я строил авиамодели. А уж там тонкая работа по дереву не шла ни в какое сравнение с