Вечером того же дня Петра под усиленным конвоем отправили в загородный дворец в Ропше. Слуги, сопровождавшие арестанта, не без оснований предупреждали его: «Батюшка наш! Она прикажет умертвить тебя!» Свергнутый император тоже начал испытывать определенную тревогу насчет своей дальнейшей участи. Он пытался уверить императрицу в своей полнейшей безобидности. Например, 30 июня Пётр писал Екатерине: «Ваше величество, можете быть во мне уверены: я не подумаю и не сделаю ничего против вашего царствования» – и просил ускорить свой отъезд «с назначенными лицами (Елизаветой Воронцовой) в Голштинию».
Но Екатерина II отпускать его не собиралась. И вот уже Алексей Орлов, вместе с несколькими офицерами экс-императора в Ропше, пишет императрице: «Матушка милостивая Государыня; здравствовать Вам мы все желаем… Урод наш очень занемог… Как бы сего дня или ночью не умер». Возможно, это попытка создать алиби на будущее, чтобы уверить общественность в будущей скоропостижной смерти Пётра III «от естественных причин». Не исключено, что первоначально бывшему императору думали дать яд, чтобы потом его тело без следов насилия можно было предъявить публике, в том числе и иноземным послам. Но случилось так, что Пётра убили иначе.
6 июля 1762 года Алексей Орлов прислал отчаянное по форме и страшное по содержанию письмо: «Матушка милосердная Государыня! Как мне изъяснить, описать, что случилось. Не поверишь верному своему рабу, но как перед Богом скажу истину. Матушка, готов итить на смерть. Но сам не знаю, как эта беда случилась. Погибли мы, когда ты не помилуешь. Матушка, его нет на свете. Но никто сего не думал, и как нам задумать поднять руки на Государя – но, Государыня, свершилась беда, мы были пьяны, и он тоже, он заспорил за столом с князем Федором (Барятинским. – Б. С.), не успели мы разнять, а его уж и не стало, сами не помним, что делали, но все до единого виноваты – достойны казни, помилуй меня хоть для брата; повинную тебе принес и разыскивать нечего – прости или прикажи скорее окончить,