Незамеченность моего ухода на заочное объясняется просто. Я был на редкость неаккуратным посетителем лекций и др. форм обучения. Как проклятый просиживал в сессии практически сутками в читалке на 8 Марта, а в прочее время, дорвавшись после своей глухомани до высококультурного Свердловска, в основном шастал по разным местам (например, в консерватории подружился с преподавательницей Иветтой Викторовной Трамбицкой, познакомился с начинающим композитором Вадимом Биберганом – его музыка в фильме «Начало», бывал у них на семинарах и кружках, как-то затащил туда и Валю Логинова), раза два в неделю таскался в Оперный, не пропускал новинок симфонического оркестра в филармонии – а их тогда при Павермане и Фридлендере бывало много, ну, и т. д. А когда перевелся на заочное, со стороны мало что изменилось. Пока не уехал в Челябинск, жил в том же общежитии по Чапаева, 20 и в сессии сдавал экзамены и зачеты со своим же курсом, то есть вместе с вами. Преподаватели-лапочки ни разу не отказали мне в этом. Окончил в тот же год, что и все, но не летом, а в начале ноября.
Я, видимо, во многом совпадаю во вкусах с вашим семейством. Из 3–4 моих любимых журналистов на первом месте – Леня Радзиховский. Я его знаю тоже с «Огонька». Он тогда уже был известным автором, но профессиональную жизнь журналиста (в смысле заработка) начинал именно у нас. И в 19.00 по пятницам (а ранее по четвергам) меня можно очень расстроить, поменяв в "Особом мнении" Радзиховского на кого угодно».
«Саша, спасибо за обстоятельное письмо, которое многое «прояснило» в твоей студенческой биографии. Оказывается, мы так мало знали друг о друге. Какой интенсивной духовной жизнью ты жил в те годы!..»
«Таня! Три свердловских года дали мне заряд и колоссальный пинок на долгое время. Но один из важнейших фактов того времени – это когда я надел твои очки и только благодаря этому впервые узнал, что я колоссально близорук и что на самом деле мир выглядит совсем не так, как я думал многие годы (вот ведь какая дикая жизнь). А ведь еще до этого в военкомате меня впервые проверили на таблице и тут же заподозрили в симуляции, закапали ведро атропина и еще три раза заставляли прийти, чтобы удостовериться и написать: негоден к службе в мирное время, годен к нестроевой в военное…»
Та военкоматская комиссия сыграла важную роль в моей жизни, сняв проклятие, под которым в нашей стране рождается всякий малец мужского пола, называемое «священным долгом». Это пример извращения понятий. Долгом гражданина (обыкновенным, не «священным»), согласно Конституции, является защита Отечества. Что вовсе не равно поголовной подневольной рекрутчине. Враки, что страх перед солдатчиной возник лишь с массовым распространением «дедовщины», а в достославные советские времена мальчишки как манну небесную ждали призыва в армию. Может быть, так и было в довоенные времена, но в пятидесятые годы угроза учителей и, что важнее, родителей –