– А вы и не торопитесь, – посоветовал Дмитрий Болеславович, вот кончите
учиться хотя бы один кто-нибудь, ну тогда и женитесь.
– Так это еще чуть ли не два года ждать надо, – протянул Яша.
– Ну ладно, мы с тобой еще об этом сами подумаем, – сказала Нина, – а сейчас и в самом деле ступай-ка домой, а то пока еще доберешься. Ведь трамваи и конка опять сегодня не ходят – бастуют. Я пойду его провожу немного, а вы ложитесь спать, Матвеевна вам в твоей комнате постелила.
Три дня, которые Дмитрий Болеславович и Анна Николаевна отвели себе на пребывание в Петербурге, пролетели незаметно, они обегали все крупные магазины, побывали в Русском музее, были в Мариинском театре, слушали Шаляпина. Умудрились даже на один митинг попасть и, занятые своими делами, почти не встречались ни с Ниной, ни с Яшей, у которых тоже каждый день был заполнен до предела.
Настало время их отъезда.
Поезд в Москву уходил утром, около одиннадцати, молодые решили поспать подольше, и потому, когда они встали, Нины дома уже не было, хозяйка подала им записку, которую та оставила, не дождавшись их пробуждения.
«Дорогие Митя и Нюта, мы уже до вашего отъезда не увидимся, до свидания. Мне было очень приятно познакомиться с Нютой, надеюсь, мы будем друзьями. Скажите папе, что он напрасно так рассердился на меня и так обидел нас с Яшей. Мы ему в тягость никогда не будем.
Если сумеем, то мы с Яшей еще в этом году побываем у мамы, а может быть, в будущем. Целую вас обоих крепко и желаю вам счастья.
Ваша Нина.
Р.S. Яков просил передать свои наилучшие пожелания вам обоим».
До отхода поезда оставалось еще около двух часов, супруги решили позавтракать на вокзале. Дмитрий Болеславович сходил за извозчиком, и через 15-20 минут все их чемоданы и покупки были уже погружены в его разбитую коляску.
Рассчитываясь с хозяйкой за прожитое время, Дмитрий Болеславович хотел оставить ей для передачи Нине 100 рублей, но она этих денег не взяла.
– Нет, Дмитрий Болеславович, не возьму. Нина, наверное, предчувствовала это. Когда уходила, строго-настрого мне наказала – для нее от вас никаких денег не брать. Говорит, не нужно. Мы, говорит, с Яшей не пропадем, и ни на чьей шее висеть не будем, пусть Митя так и папе скажет. Вы ведь ее знаете, она характером-то в папашу, уж как рубанет, так рубанет. А упорством, наверное, в мать пошла, та ведь тихая, тихая, а всегда на своем