дения их в жизнь привыкнуть к ним, пользоваться ими, как самыми обыденными вещами. От… и до… только простое перечисление всего нового в науке и технике, что появилось в течение жизни моего поколения и не уместилось бы и в целой книге. Мы перешагнули из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. В страну, где уже строится коммунизм. И не пассивно перешли из одного общественного строя в другой, а принимали самое активное участие в строительстве этого нового строя. Именно поэтому я считаю мое поколение самым счастливым из всех, когда-либо живших на земле, хотя жизнь его была сложной и трудной. Чтобы показать ту, может быть, не особенно большую и, конечно, не самую значительную по своему положению часть этого поколения, к которой я отношу и себя, я описываю жизнь моего современника по существу, моего двойника. Это жизнь самого обыкновенного человека. Какой бы малозначительной не была его роль, но какой-то, пусть самый маленький, почти совсем незаметный, но все-таки собственный след она оставила в жизни человеческого общества. Пройти по этому следу, просмотреть путь этого человека с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно. Я не претендую на достаточно полное изложение тех общественных событий, которые произошли в период жизни моего героя. Это не под силу одному человеку. Я упоминаю о них только в такой степени, в какой с ними соприкасался как человек, жизнь которого положена мною в основу рассказа, а также и тех, кто был ему близок. Чтобы раскрыть сущность этого человека, его внутреннее содержание, пороки и достоинства, которые были в нем заложены с самого раннего детства, чтобы показать изменения, происшедшие в его сознании и поступках под влиянием тех социальных перемен, которые произошли в нашей стране, мне пришлось начать свой рассказ не с момента его рождения, а раньше и, хотя бы кратко показать жизнь предшествовавших ему поколений. Его судьба была связана с судьбами этих людей, часто зависела от них, и, конечно, это наложило отпечаток на его дальнейшую жизнь. В книге, которую я предлагаю Вашему вниманию, я сумел рассказать предысторию моего героя и описать лишь самые первые шаги его жизни. Вы увидите, как сложно она складывалась. Достигнув всего одиннадцати лет, он уже пережил столько, сколько многим не приходится прожить и за долгую жизнь. Я считаю нужным выразить самую глубокую благодарность всем тем родственникам и знакомым, кто помог мне в восстановлении событий своими воспоминаниями, письмами, рассказами, что, в свою очередь, помогло полнее отобразить характер моего героя. Я благодарен также одной из моих литературных наставниц, писательнице Надежде Матвеевне Медведевой, вложившей немало труда в эту книгу своими советами и конкретной помощью. Дальнейшая жизнь и судьба героя настоящего романа складывалась еще сложнее и труднее. Если у меня хватит сил и умения, я постараюсь рассказать об этом в следующих книгах.
Борис Алексин
Часть первая
Глава I
1907 год. Начало августа. Раннее утро. В доме напряженная тишина. Лишь изредка из Ниночкиной комнаты доносятся глухие стоны.
Несмотря на то, что на больших стенных часах в столовой пробило пять часов, весь дом уже на ногах, точнее, в эту ночь никто не ложился.
С вечера у квартирантки, снимавшей второй этаж этого дома и жившей здесь уже два года, началась суматоха. Неделю назад в захолустный уездный городок Темников из Петербурга приехала ее дочь Нина, курсисткамедичка, на последнем месяце беременности, чтобы родить «у мамы». Пригласили, конечно, «бабушку», так называли тогдашних акушерок. Женщина эта, естественно, медицинского образования не имела, но уже приняла на своем веку не одну сотню родов и поэтому пользовалась в городе и почетом, и уважением. Кстати сказать, почти все родовспоможение тогдашней России и держалось вот на таких «бабушках». Акушерские клиники были только в Петербурге и Москве, а родильные отделения при больших больницах лишь в некоторых губернских городах.
Арина Семеновна пришла, фамилию ее никто не помнил, грубовато выпроводила всех из комнаты роженицы, знала – подчинятся.
Обитатели квартиры смели заглядывать лишь в щель приоткрытой двери. А там уж подальше от нее восклицать: «Ах, господи!», «Господи, помоги!», «Да как же это, ох!» или что-нибудь подобное, создавая в доме ненужный шум и суету.
Арина Семеновна в отличие от суетившихся домочадцев являла образец олимпийского спокойствия. Выйдя через несколько минут из Ниночкиной комнаты в столовую, она укоризненно покачала головой, оглядела столпившихся и чуточку насмешливо спросила: «Ну, чего всполошились? Чего суматоху-то подняли?»
– «Все обыкновенно – всем бабам родить положено, да тут еще и дело-то нескоро будет… Дай бог к утру, а сейчас вон и всенощная не отошла. Вам-то, матушка, Мария Александровна, так звали хозяйку квартиры, и вовсе стыдно, ведь сами-то…»
– Ну сама – это другое дело, – немного смущенно перебила хозяйка. – Вы уж, Арина Семеновна, на нас не сердитесь, что мы вас рано потревожили, пожалуйста, пока вот чайку попейте.
– Ну, ладно, ладно. Чайку это неплохо, чайку попью. А вы идите-ка, отдохните, да и всю эту братию, – показала она рукой на стоявших двух молоденьких девушек и двух пожилых
