Выбор парфюма. Я стою голый на теплом кафеле и украдкой рассматриваю себя в зеркало. Но на самом деле я выбираю парфюм. Сейчас уже вечер. Который по нашим планам плавно перетечет в ночь и завершится, скорее всего, утром. Если и наносить парфюм, то такой, который бы выдержал всю ночь и еще немного следующего дня. Надо брать что-то убойное.
Kenzo, Miyake или даже Comme des Garçons точно не подойдут. При всей моей любви к вам, дорогие японцы, вы не справитесь. Я знаю. От вас не останется и следа на середине этого пути.
Я выбираю между Sahara Noir Тома Форда и Opium Black Ива Сен-Лорана. Они оба женские, но какая разница. Машка почти каждый день ходит в Чернилах Lalique, а более мужского парфюма в мире нет. Кто вообще, кроме Фрейда, думает, что анатомия – это судьба?
В конце концов, через пять минут колебаний, я выбираю стандартный Fahrenheit Dior. Пусть будет кожа и бензин.
Я знаю, что у мужчин обоняние хуже, чем у женщин – и нет ничего хуже, чем мужчина, который этого не знает. А «Фаренгейт» сделан так, что, даже когда его много, слух он не режет. Да и лето еще, чтобы переходить на тяжелые зимние запахи.
Я возвращаюсь в комнату, в коридоре горит свет, и этого света достаточно, чтобы найти одежду. Черные боксеры. Тонкие серые носки. Я нахожу белую рубаху, сшитую на заказ. Достаю темно-серый, почти черный, костюм: приталенный пиджак с лацканами, как у смокинга, и одной пуговицей, несколько галстуков, тонкие и средней толщины, различные оттенки серого. Есть блестящие, как змеиная кожа, есть матовые. Простой черный ремень. Долго выбираю запонки. У меня есть серебряные запонки с красивым геометрическим узором, есть винтажные, тусклые, оставшиеся от отца. Массивные, круглые, похожие на греческую камею с фигурой белки посередине. Подумав, беру одну с белкой, вторую с узором.
Я вспоминаю, как ходил по городу в поисках ткани для этого костюма. Я точно знал, что я хочу, но нигде не мог найти нужного качества и цвета. Она должна быть темно-серой, но не черной. Она должна быть тонкая и достаточно легкая, но не из тех, про которые продавцы с придыханием рассказывают, что-то вроде: «Что вы, что вы – это же Super 100, – или как правильно это называется? – эта ткань производится только в одном месте в Италии из супершерсти суперспециальных суперовец, которые пьют росу и питаются тысячелетним папоротником в цвету». Вот эта тупая легендарная маркетинговая херня. Нет.
И она должна быть матовая – потому что ничто так не дешевит, как искра в мужском костюме.
Я ходил несколько месяцев и обошел все, что только можно, когда я отчаялся найти, Витька привез мне из Италии. Причем именно то, что было нужно, благо я рассказал ему про эту ткань все.
С красным подкладом было легче. Хотя и здесь пришлось потратить время. Хороший «викторианский красный» или как у японских кимоно середины XIX века.
Совсем легко было сделать пуговицы. Мастерская сделала мне комплект пуговиц из кости, покрытых красным