– Чего, простите? – еле слышно произнес я.
– Молоко я люблю, чего не слышишь, тетеря, – прохрипел он.
Он вновь стал агрессивным. Это немного пугало. Не было понятно, то ли это был случайный, то ли же закономерный случай.
– Кого? – спросил я скорее потому, что имел в виду: «кто ему нужен, кого он пришел навестить, мы его не ждали, я точно». Мой язык снова не совсем совладал с длинными предложениями.
– Чего «кого»? – спросило существо, устроилось на ковре и стало очищать свои перья клювом так, как это делает обычная птица, которая села на ветку дерева и чистит перья после долгого перелета.
– А ты вообще кто? – не удержавшись, спросил я.
Пернатый не был похож на простую птицу из ныне существующих – это понятно, но и с человеком у него было тоже мало сходства, разве что речь и конечности. Но этого мало. Вроде все на месте, но для птицы – много лишнего, а для человека – недостает. Пусть даже и тот факт, что я догадывался, кто он есть. Но сразу выдавать не решался, боясь ошибиться.
– Я-то? – с гордостью спросил мой неожиданный посетитель. Он надул грудь так, что она стала походить на живот – они даже стали сливаться и образовали один большой шар. – Вообще это очень длинная история.
– То есть чтобы сказать, кто ты, нужно долго рассказывать? Не понимаю, – сказал я, удивленно приподняв брови.
– Чего ты снова не понимаешь? – нервно сказал он и щелкнул пальцами. Интересно, как это у него получилось? Разве возможно это сделать крыльями? Хотя да, это же только видимость крыльев, а на самом деле у него наравне с перьями пальцы. – И вообще, когда я произнес, что молоко люблю, ты чего, как тютя, сидел?
– А что? – произнес я, не ожидая такой его прыти. Он разговаривал со мной, как старый знакомый или приятель, заглянувший на огонек.
– Вот непонятливый! – в очередной раз щелкнул пальцами гость с таким звуком, словно в этом процессе участвовала вся костная система. – Надо было предложить мне. Я и молоко – понятия совместимые. Понятно, тютя? Много я видел тють, но таких…
– Так ты кто? – сделал я вторую попытку.
Пернатый тяжело вздохнул, посмотрел на меня, состряпал на лице маску жалости и сострадания и промолвил:
– Я же говорю – длинная история.
– Ничего, никто никуда не летит, – нашелся я.
– Вот тут ты ошибаешься, тютя. Я постоянно куда-нибудь лечу, куда-нибудь еду.
Он сделал несколько взмахов «крыльями», словно хотел показать, что, в отличие от меня, постоянно куда-то летает, и разве я не вижу – только что совершил посадку после длительного перелета. В этом я не сомневался, меня интересовали более мелкие детали.
– Куда едешь? – спросил я.
– Сегодня сюда, завтра, может быть, – на другой континент, – лениво ответил пернатый. В этом он походил на моего отца, для которого сделать оборот вокруг земли было заурядным делом.
– Так