В то лето марсианская тема эксплуатировалась вовсю. Гриня свято верил, что если держать в руке ножик, на лезвии которого выгравировано «нерж» – такой маленький ножик назывался «нержик» – то ни один марсианин и близко не подойдёт. Почему? Да потому что «нерж» – это главное заклятье от марсиан. А чтобы не брать Гриню в лес, где он почти сразу начинал ныть и проситься домой, был придуман и отработан остроумный ход. Все, в том числе и Гриня, выходили за калитку и направлялись в сторону леса. Пройдя двадцать метров, Дарина со вздохом говорила, вглядываясь в горизонт: «Ну, опять! Высадились возле леса на поле». «Кто, где??» – в один голос вопрошали Гриня с папой и подпрыгивали, и крутили шеями. «Теперь их уже не увидишь, они сливаются с листвой. Хорошо, что мы „нержики“ взяли, а на Грине голубая кепка, – он теперь для них невидимый». Гриня крепче сжимал в руке деревянную ручку ножика и поглубже нахлобучивал кепку, но шаги его замедлялись, он тащился с явной неохотой. Ещё через пару минут папа произносил в воздух: «Я думаю, не стоит рисковать ребёнком. Вдруг „нержик“ потеряется или кепку ветром сдует». Гриня тотчас вспоминал, что обещал вместе с бабушкой сходить в автолавку. «Только кепку не снимай, мало ли что» – говорили вслед ему и спокойно шли за черникой.
Купания, обливания холодной водой, всё лето босиком – посмотрели бы на него донецкие дедушка с бабушкой! Когда же в середине сентября они вернулись в город, Василиса была так поражена видом сына, его общительностью и отсутствием каких-либо намёков на болезни, что впервые за всё время знакомства с Дариной посмотрела ей прямо в глаза и произнесла что-то похожее на благодарность. Дарина очень обрадовалась не столько благодарности – уж очень та была невнятной – сколько возникшей надежде, что мама, вдохновлённая успехами сына, продолжит начатое дело.
Но, увы! Надежда не оправдалась. Город и промозглая осень отодвинули холодной, бесстрастной рукой все летние завоевания в сторону, – всё пошло по-прежнему. Опять выходные с мамой, после которых укутанный и кашляющий Гриня переходил к папе – по-прежнему хмурым и упрямым. Он снова отказывался от зелени – от неё сыпь – истекал соплями и задыхался. Дарине приходилось придумывать всё новые и новые игры, изобретать и маневрировать. Но у неё уже не было того энтузиазма, ведь их жизнь должна была в скором времени круто поменяться. Дело в том, что Дарина была «немножечко беременная».
Она решилась на этот шаг, хотя прекрасно знала, что Сандро никаких детей не хочет в принципе – ни прежних, ни новых. Ребёнок отнимает внимание, предназначенное ему лично! Дарина это понимала и предвидела последствия, но у неё просто не было другого выхода – возраст поджимал. Это на вид она была молоденькой девчонкой, а ей уже подходило к тридцатке. Для врачей роддома – старородящая. Дарина рассчитывала,