***
Когда Маша все же добралась до номера, состояние у нее было не то, чтобы истерическое, но близкое к тому. Пакет со сметаной так и болтался на руке. Ночь кончалась, день вползал в окно ярким сиянием, встающего где-то на краю моря солнца. Люди в своих номерах уже начали просыпаться, ворочаться в постелях, с удовольствием осознавая, что это, нет, не дом, а то самое райское место, где нет будильников, начальников и понедельников. И только бедная Яна уже не проснется.
В голове у Маши не укладывалось, как такое могло произойти? Кто мог ее убить так… жестоко? Павел Сергеевич? Этот вариант Маша отмела сразу. А кто? Что она делала с двенадцати дня до двенадцати ночи, куда убежала, где находилась? Кто смог так близко подойти к этой красивой ухоженной избалованной женщине, так близко, что она даже не испугалась, когда сильные руки сомкнулись на хрупком горле? Павел Сергеевич мог бы, но он этого не делал. Или он? Эта версия, похоже, устраивает всех, и полицию в первую очередь. Но какие у них доказательства? Маша не знала. Только видела, как Павел в сопровождении полицейских пошел в свой номер. Маша, конечно, побежала следом, только внутрь ее не пустили. А через какое-то время Павла Сергеевича вывели уже в наручниках. Уже на улице он, казалось, очнулся, покрутил головой, углядел мнущуюся в стороне Машу, удивился вроде, потом кивнул ей и крикнул: «Дозвонитесь до Красовского!» Маша тоже головой закивала, а потом долго еще стояла, глядя вслед удаляющимся огням полицейской кавалькады. Она позвонит, конечно, Красовскому. Только чем сможет помочь юрисконсульт? Он если чего в составлении договоров и шарит, то в уголовных делах-то вряд ли. К тому же это не Россия… Да еще обгоревшие плечи не давали покоя. Маша решительно скинула надоевшую одежду, посмотрела на пластиковую банку сметаны, не сметаны, но чего-то явно молочного, и решительно сорвала целлулоидную крышечку.
Она набирала номер с упорством маньяка, снова и снова. Потом, подумав, отправила Красовскому сообщение, с просьбой перезвонить. Потом, подумав еще немного, набрала другой номер. Тут ей повезло больше, абонент почти сразу отозвался веселым: «Привет! Как дела, малыш?» Она разговаривала долго, очень обстоятельно, пока телефон не подал сигнал, что звонят по другой линии. Звонил Красовский. Был он бодр и по обыкновению отвесил Маше пару сомнительных комплиментов. Маша скривилась, но промолчала и сразу вывалила на беззаботного юриста арест шефа по обвинению в убийстве жены. Веселость того, конечно, сразу сняло, как рукой. Он ошеломленно выслушал Машины объяснения и пообещал перезвонить позднее, как только что-нибудь выяснит. Вот так. Маша немного перевела дух и оглядела себя