Маша вздохнула. Ей очень хотелось скинуть махровый халат, который словно наждачной бумагой царапал обожженную кожу при малейшем движении.
– А вы ей звонили? – спросила Маша и махнула рукой. Понятное дело, если б он ей дозвонился, не бегал бы сейчас в переживаниях. – А не могла она домой уехать? Улететь, в смысле.
Павел мотнул головой.
– Она не взяла ничего. И паспорт на месте. Из-за вас все!
– Ага, – кивнула Маша, – это я, значит, виновата? Из-за чего сыр-бор?
– Она решила, что вы… что я… А, да ну вас! – он затушил сигарету, и Маша уже было обрадовалась, что все, сейчас встанет и уйдет, но Павел тут же достал другую и снова задымил.
– Что я? И что вы? – нахмурилась Маша. Эта избалованная девочка решила, что они с шефом любовники? И тут она начала смеяться.
Павел хмуро посмотрел на нее и заиграл желваками, перевел взгляд на руки: сильные крепкие ладони, стальные пальцы, сжать бы тонкую шейку…
– Вы что? – Маша перестала смеяться и потрогала рукой щеки – вроде не лопнули. – Перестаньте, Павел Сергеевич, это ж не мелодрама, в конце концов. Ваша жена не походит на дуру, отнюдь. Она просто ей притворяется. А вы ей успешно подыгрываете. Вернется ваша Яна, никуда не денется.
И от того, что эта пигалица, тупая дура, как он ее всегда называл, так просто и ясно сказала то, что он и сам знал, Павел вскипел.
– Идиотка! – закричал он. – Сама ты дура тупая!
Маша и так была пунцовая, а тут кровь бросилась в голову, вот теперь-то щеки точно чуть не лопнули.
– Сам придурок! Болван напыщенный! – закричала она в ответ. – Хамло!
– Я хамло? – вскипел Павел и подскочил к ней.
Маша отшатнулась в сторону.
– Вы – хамло, – повторила она. – Вы за все время, что я у вас работала, ни разу не поздоровались. Ни разу «до свидания» не сказали. Про «спасибо» я, вообще, молчу.
– Да за что тебе «спасибо» говорить? Ты ни одного дела толком выполнить не могла. Или забудешь или перепутаешь. Тупица!
– А что это вы мне тыкаете? Я вам что, девочка на побегушках?
– Как хочу, так и говорю. Я тебя все равно уволю!
– Нет, уж. Я сама уволюсь, я уже уволилась. Может, найдете себе идиотку, которая будет терпеть, ваши выходки. Самодур! Ай! – Павел схватил ее за плечо. От боли у нее заискрило в глазах, и она треснула ему со всей силы кулаком по носу. – Мама дорогая, – прошептала она, глядя, как на белую футболку закапало красным. Тут Маше стало совсем плохо, и она привалилась к стене.
– Ну что вы стоите? – гнусаво прошипел Павел, зажимая нос рукой. – Полотенце дайте.
Маша стояла, выкатив глаза, но с места не двинулась. Павел выругался негромко и, запрокидывая голову, прошел в ванну. Там он долго плескался водой. Потом вышел, швырнул на пол окровавленное полотенце, рванул на себя входную дверь и громко хлопнул напоследок.
Маша вздрогнула, шмыгнула носом и заревела. Слезы, горячие, почти огненные, прожигали борозды на опаленных щеках,