Столь беззвёздных ночей, – мы по бурному морю летим.
205 На четвёртый день, утром, мы видим, – земля показалась;
Вдалеке встают горы, и к небу вздымается дым.
Паруса спустив тотчас, на вёсла сильней налегаем;
Вспенив море, гребцы рассекли гладь лазурной воды.
Принял берег Строфад нас, когда из пучины я спасся.
210 Острова, что Строфадами греки зовут от беды,
В Ионийском том море лежат. И, с Келено ужасной,
Только Гарпии там обитают с тех пор, как угас
Дом Финея для них, и столы они бросили в страхе.
Нет чудовищ гнусней, чем они, и страшнее для нас
215 Язв, проклятья богов из воды не рождалось Стигийской.
Птицы, бледные ликом, когтистые лапы, как раз
Оскверняют они извержением чрева великим
Пищу всю и столы. Вечно бледны от глада, летят.
Здесь мы в гавань вошли, где пригнала нас буря, – и видим, —
220 Стадо тучных коров на равнине привольно стоят,
Мелкий скот по траве там гуляет, никем не хранимый.
Нападаем, Иова зовём мы, за них восхваля,
С ним великих богов, чтобы приняли долю и гимны.
Стали мы пировать; у залива столы встают в строй, —
225 Нам на ужас, внезапно тут с гор налетает гонимых
Гарпий много, порхающий в воздухе хладном, злой рой.
С шумом с неба напав, покрывают чудовища сходу,
Оскверняя еду изверженьем нечистым, горой.
В углубленье скалы мы, в укрытьи надёжном, поодаль,
230 Где деревьев пугающей тенью полог нависал,
Снова ставим столы, и огонь алтарей жжём походных, —
Вновь с другой стороны, из незримых убежищ слетав,
Стая мерзкая шла; крючковатые когти вцепляя,
Оскверняют вновь пищу. Друзьям я тогда приказал, —
235 Взять оружье и в бой выходить с тем отродьем проклятым.
Мой приказ выполняют они, и украдкой, в траве
Пики острые прячут, мечи и щиты укрывают.
Только стая, изогнутый берег покрыла, слетев,
Громко в гулкую медь затрубил там Мизен и с утёса
240 Подал знак, и друзья в небывалую битву, вспотев,
Пачкунов морских мерзких разили железом морозным.
Самый сильный удар для их пуха не страшен; вредить
Им нельзя, – ввысь уносятся в бегстве поспешном и грозном,
Гнусный след оставляя, добычу сожрать не смогли.
245 Лишь Келено одна на скале там высокой уселась,
Горьких бед прорицатель, такие слова говорит:
«Да, за битых быков и за тёлок, зарезанных в сечу,
Вы готовы тут, Лаомедонта потомки, дать бой,
Гарпий гнать, не повинных ни в чём, не идя нам навстречу?
250 Так внемлите же мне, и запомните всё головой!
Я скажу всё, что Фебу Отец Всемогущий поведал,
Всё, что Феб-Аполлон мне, как фурии молвил с тоской.
Вы в Италию держите путь, –