– В Клеамате всегда рады тебе и твоим сородичам, Энакалим! Рады видеть вас живыми и целыми, да верно, есть и холук?
– Есть холук, – широко улыбнулся Энакалим, – а для тебя есть даже и хич.
Он махнул рукой в сторону Энке. Вождь метнул взгляд на пленника, и тут же отвернулся.
– А ну, – сказал Энакалим двум своим воинам, – несите холук! Хочу я поглядеть, как запищат клеаматские при его виде!
Сэйды вытащили из лодки свёрток и начали медленно его разворачивать. Девчонки и детвора слегка подвывали от нетерпения. Наконец, края пятнистой шкуры раскинулись на песке, и жители Клеамата увидели добычу сэйдов.
Энке догадывался, что от этих семерых «неназываемых» претерпел не он один. Слишком уж легко воины отказались от продолжения своего похода в тавальдский лес. У них уже было кое-что, и это кое-что было весьма ценно. Даже мужчины-клеаматцы – а уж воинам не пристало шумно выражать чувства! – нестройным хором сказали «ууу!!!».
Первое, что бросалось в глаза – куча рыжих кусков янтаря, того богатства, которое, как слышал Энке, водится только на далёком взморье ренонов, да и то не везде. Его добычей занимаются особые ловцы, и вероятно, именно таких ловцов и ограбили эти сэйды. Гладкие бляшки из такого же янтаря уже сверкали на одежде многих жительниц селения, но разве бывает для девушки слишком много украшений?
Правда, из этих кусков ещё только предстояло делать всякие нашивки и фигурки. Но это ничуть не снижало ценность сокровища в глазах клеаматских сэйдов. Девчонки с упоением рылись в куче рыжих обломков, то и дело бросая умильные взгляды на отцов и братьев. Жёны-матери вели себя сдержаннее, но тоже ненавязчиво теребили воинов, заглядывая в суровые лица. Мужчины, чья слава измеряется в том числе и украшениями их жён и дочерей, сдержанно кивали головами, а некоторые уже послали домой младших детей – принести для обмена меховые одеяла.
– Вот, – сказал предводитель, извлекая нечто из кучи янтаря. – Кому достанется?
Это был длинный нож, вырезанный с большим изяществом из оленьего рога. Обоюдоострый клинок был по краю усажен тонкими острыми пластинками тонкого кремня. Эти каменные лезвия были подогнаны одно к другому настолько плотно, что режущий край становился единой линией без малейшей щербинки. Рукоять ножа была вырезана в виде фигуры Цетау, Хозяйки Луны, матери и покровительницы всех героев, а ножны отделаны иглами ежа.
При виде сокровища сэйды загудели и защёлкали языками. Кто-то выкрикнул сзади:
– Сразу четыре одеяла даю!
В первом ряду воин постарше немедленно прибавил ещё одно одеяло. Но тут сын вождя разлепил тонкие губы и высоким, почти писклявым голосом произнёс:
– Мне! Пять одеял дадим! – и вопросительно посмотрел на отца.
Атангва болезненно дёрнул щекой, но потом едва заметно кивнул Энакалиму. Тот улыбнулся и передал нож вождю.
По толпе клеаматцев пронёсся ропот разочарования.
«А не любят же