– Ну, рассказы о жестокости уголовников значительно преувеличены, – ответил Перепелицын, изображая некоторую задумчивость и потирая для этого узкую переносицу под золоченой дужкой. – Насколько мне известно, среди них попадаются весьма разумные и порядочные люди. Способные дать новичку взвешенный совет, подтолкнуть его к правильному решению. – Голубые глаза следователя, не мигая, уставились на Туманова. – Как правило, этот народ прекрасно разбирается в законодательстве и знает кодекс назубок. На вашем месте я бы прислушался к их мнению.
– Это вы про Князя с Барбарисом?
– Князь? Барбарис? Понятия не имею, о чем вы толкуете.
– Понятно. – Туманов кивнул и положил кулаки перед собой, хотя высота стола делала эту позу неудобной. – Короче, я требую адвоката. И точка. Ничего больше не подпишу и отвечать на вопросы не собираюсь.
– Неправильное решение, Вадим Петрович, – тихо произнес Перепелицын с бледной тенью улыбки на губах. – Но я пойду вам навстречу. Будет вам адвокат. Ждите.
Глава 5
Езда в скоростном поезде разительно отличалась от долгой, выматывающей душу тряски в пассажирском вагоне с тесными закутками, именуемыми купе. Ни тебе пыльных матрасов, ни назойливых попутчиков, ни запахов снеди, захваченной в дорогу.
Андрей успел застать времена, когда в поездах разрешалось курить и открыто употреблять спиртное, и воспоминания о тех путешествиях сохранились самые нерадостные: из тамбура тянет дымом и окурками, рядом дышит перегаром какой-то не в меру оживленный гражданин, жаждущий общения, с верхней полки свешивается нога в дырявом вонючем носке… Нет, уж лучше не лежа, а сидя, но зато, что называется, с ветерком.
Место Андрея было расположено так, что он ехал спиной к направлению движения, но это был пустяк, а все остальное было на высоте. Удобные кресла, тихие, опрятные соседи, вежливый стюард со столиком на колесах, работающий кондиционер. Правда, наслаждаться комфортом не получалось. Звонок матери стал настоящим ударом.
Отец арестован и взят под стражу по обвинению в убийстве. Хорошо, что пока только по подозрению. Но следственную машину не остановишь так просто. Если уж она тобой занялась, то не успокоится, пока не перемелет в фарш, не выпьет все соки и не отправит на дальнейшую переработку в так называемое исправительное учреждение, которое на самом деле лишь калечит и ничего больше.
Возможно, Андрей не воспринял бы случившееся так тяжело, если бы не уверенность матери в том, что отец виновен.
– Мне показали нож, – сказала она по телефону. – Это наш нож. На всякий случай я весь дом перевернула. Бесполезно. Нож исчез. Не мог же он испариться. Значит, твой отец прихватил его с собой.
– Но зачем? – вскричал Андрей, потрясенный таким выводом сильнее, чем самой новостью об аресте.
– Я не намерена это обсуждать, – был ответ. – Не хочу и не буду.
Мать сдалась на третьем по счету звонке, сделанном уже с вокзала. Слишком эмоциональной и импульсивной женщиной она была, чтобы упустить возможность выговориться.
– Твой