И теперь, когда он сидел посреди пустыни совсем один, если не считать ящерицу-тата, изнывая от жары, какой даже вообразить себе не мог, все эти резкие перемены, перевернувшие его жизнь, разом навалились на него каким-то отупелым оцепенением.
Мик спрашивал себя, почему дедушка не пришёл его встречать. Наверняка же слышал, как прилетел самолёт. Он бы не бросил внука просто поджариваться на этой сковородке, правда? Мик не слишком хорошо знал папиного отца, потому что видел его только один, максимум два раза в год, но знал достаточно, чтобы не заподозрить в безответственности.
Мику захотелось плакать, но он подавил импульс: привык уже к необходимости быть сильным. Сидел и сидел на чемодане. Постепенно жара начала слабеть, и солнце спустилось на запад, к морю. Мик спрашивал себя, неужели придётся ночевать на улице и ещё – нападают ли динго на людей не выше ребёнка. Существовало много историй о том, как динго пожирали детей, но чтобы растерзали одиннадцатилетнего мальчика – о таком сведений не было. Мик встал и принялся искать среди кустов спинифекса камни, подходящие по размеру, чтобы кидаться, и носил их к чемодану, складывая аккуратной горкой. Потом набрёл на старый скелет рыжего кенгуру с кусочками уцелевшей на костях шкуры и позаимствовал одну бедренную кость. Это была отличная, большая кость, и, когда он её понюхал, ожидая отвратительного запаха, оказалось, она вообще почти не пахнет. Всю вонь давным-давно выжгло солнце.
Мик снова уселся на чемодан и вынул из кармана складной нож. Отец подарил его на последнее Рождество со словами: «Держи, сынок, ты дорос до такой вещи».
Он показал Мику, как нужно строгать – всегда от себя, чтобы не порезаться, и как точить лезвие о кромку бритвы, потому что тупой нож гораздо опаснее острого. Мик выстругал ножик для бумаги, чтобы вскрывать конверты, и подарил отцу на день рождения, как бы в благодарность за его подарок. Теперь, когда ему доверили собственный нож, он чувствовал, что вступил в новую фазу зрелости. Отец пообещал ему духовое ружьё на тринадцатилетие, и это было бы следующей ступенькой к взрослой жизни.
Мик поставил остриё под 90 градусов к кости и принялся соскребать остатки шкуры. Отличное оружие, чтобы лупить динго по голове, да и потом может пригодиться в качестве колотушки, если он когда-нибудь поймает огромную рыбу.
Мик был так увлечён работой, что не услышал за спиной стука копыт, пока конь не фыркнул прямо ему в шею. Он подскочил от неожиданности, и конь отшатнулся, встал на дыбы, молотя в воздухе передними ногами, и дико заржал, почти закричал. Мик потом не мог бы сказать, то ли он был слишком испуган, чтобы бежать, то ли инстинктивно знал, как правильней поступить. Поэтому поднял кенгуриную кость над головой и остался стоять, не отводя глаз.
Конь, покрытый