Она молчит.
Веничка САТАНА. Так это ты, Ерофеев!
Она. Конечно, я. Кто же еще?..
Веничка САТАНА. Тяжело тебе, Ерофеев?
Она. Конечно, тяжело. Только тебя это не касается. Проходи себе дальше, не на такого напал…
Веничка САТАНА. А раз тяжело, смири свой порыв. Смири свой духовный порыв, легче будет.
Она. Ни за что не смирю.
Веничка САТАНА. Ну и дурак.
Она. От дурака слышу.
Веничка САТАНА. Ну ладно, ладно… Уж и слова не скажи!.. Ты лучше вот чего: возьми и на ходу из электрички выпрыгни: вдруг, да и не разобьешься?
Она (подумав). Не-а, не буду я прыгать, страшно. Обязательно разобьюсь…
Веничка Сатана уходит. Уходит и Она.
ГОЛОС Венички ЗА СЦЕНОЙ. Камердинер! Камердинер!!
Входит Она Петр, следом за ним Веничка.
Веничка. А где же твоя княгиня, Петр?
Она ПЕТР. Она давно уже вышла.
Веничка. Куда вышла?
Она ПЕТР. В Храпуново вышла. Она из Петушков ехала в Храпуново. В Орехово-Зуеве вошла, а в Храпунове вышла.
Веничка. Какое еще Храпуново! Ведь мы едем в Петушки! В Петушки мы едем, а не наоборот! Что ты все мелешь, Петр? Ты не путай меня, не путай… Так, так… самая главная мысль… Кружится у меня почему-то в голове Антон Чехов. Да, и Фридрих Шиллер, и Антон Чехов. А почему – понятия не имею. Да, да… Вот, теперь яснее: Фридрих Шиллер, когда садился писать трагедию, ноги всегда опускал в шампанское. Вернее, нет, не так. Это тайный советник Гете, он дома у себя ходил в тапочках и шлафроке… А я – нет, я и дома без шлафрока, я и на улице – в тапочках… А Шиллер-то тут при чем? Да, вот он при чем: когда ему водку случалось пить, он ноги свои опускал в шампанское. Опустит и пьет. Хорошо! А Чехов Антон перед смертью сказал: «Выпить хочу». И умер… (Петр упорно смотрит в глаза Веничке, подходя все ближе.) Что это ты так смотришь на меня, Петр? Отведи глаза, пошляк, не смотри. Я мысли собираю, а ты – смотришь… Вот еще Гегель был. Это я очень хорошо помню: был Гегель. Он говорил: «Нет различий, кроме различия в степени, между различными степенями и отсутствием различия». То есть, если перевести это на хороший язык: «Кто же сейчас не пьет?» Есть у нас что-нибудь выпить, Петр?
Она ПЕТР. Нет ничего. Все выпито.
Веничка. И во всем поезде нет никого?
Она ПЕТР. Никого.
Веничка. Так…
Убийство
Женщина. Ничего, ничего, Ерофеев… Талифа куми, как сказала твоя Царица, когда ты лежал во гробе, – то есть встань, оботри пальто, почисти штаны, отряхнись и иди. Попробуй хоть шага два, а дальше будет легче. Что ни дальше – то легче.
Она. Самое главное – уйти от рельсов, здесь вечно ходят поезда, из Москвы в Петушки, из Петушков в Москву. Уйди от рельсов. Сейчас ты все узнаешь, и почему нигде ни души, узнаешь, и почему она не встретила, и все узнаешь… Иди, Веничка, иди…
Женщина. Если хочешь идти налево – иди налево. Если хочешь направо – иди направо. Все равно тебе некуда идти. Так уж лучше иди вперед, куда глаза глядят.
Она. Беги, Веничка, хоть куда-нибудь, все