Веничка. Нет, ребята, вы меня неправильно поняли.
Женщина. Нет, мы тебя правильно поняли.
Веничка. Да нет же, не поняли. Не могу же я сказать во всеуслышание: «Ну, ребята, я…ать пошел!» Не могу же я так…
Она. Да почему же ты не можешь? Мы можем, а ты не можешь! Выходит, ты лучше нас! Мы грязные животные, а ты как лилея!
Веничка. Да нет же! Как бы вам объяснить…
Женщина. Нам нечего объяснять.
Она. Нам все ясно.
Веничка. Да вы послушайте, поймите же! В этом мире есть вещи… Мне очень вредит моя деликатность, она исковеркала мне мою юность…
Женщина. Мое детство.
Она. И отрочество.
Женщина. С такими позорными взглядами ты вечно будешь одиноким и несчастным.
Она. Да!.. Где это мы сейчас едем?
Женщина. Кусково! Мы чешем без остановки через Кусково!
Она. По такому случаю следовало бы выпить.
Веничка. Я лучше сначала вам расскажу!..
Голос. «…в Кусково не останавливается. Следующая остановка – Новогиреево!»
Она. «…а потом уж пойду и выпью».
Ритм мучительных «кабельных работ» возвращает героев в траншею ночи.
Сцена «Кабельные работы».
Веничка. А там, за Петушками, где сливается небо и земля, и волчица воет на звезды, там, в дымных и вшивых хоромах, распускается мой младенец, самый пухлый и самый кроткий из всех младенцев.
Женщина. Он знает букву «Ю» и за это ждет от меня орехов. Кому из вас в три года была знакома буква «Ю»?
Она. Никому. Вы и теперь-то ее толком не знаете.
Веничка. А вот он – знает, и никакой за это награды не ждет, кроме стакана орехов. Помолитесь, ангелы, за меня. Да будет светел мой путь, да не преткнусь о камень, да увижу город, по которому столько томился. А пока – вы уж простите меня – пока присмотрите за моим чемоданчиком, я на десять минут отлучусь. Мне нужно выпить кубанской, чтобы не угасить порыва. Выпить кубанской, чтобы не угасить…
Веничка уходит.
Пауза.
Мусоргский
Женщина. Я женщина грамотная, а вот хожу без зубов.
Она (вбегая). А Модест-то Мусоргский! Бог ты мой, а Модест-то Мусоргский! Вы знаете, как он писал свою бессмертную оперу «Хованщина»? Это смех и горе.
Веничка. Модест Мусоргский лежит в канаве с перепою, а мимо проходит Николай Римский-Корсаков, в смокинге и с бамбуковой тростью…
Она падает в канаву. Сцена «Мусоргский и Римский-Корсаков». Музыка «Хованщины».
Веничка РИМСКИЙ-КОРСАКОВ (Мусоргскому). Вставай! Иди, умойся и садись дописывать свою божественную оперу «Хованщина»!
Женщина (ходит за ними). Я женщина грамотная, а вот хожу без зубов. Он мне их выбил за Пушкина. А я слышу, у вас тут такой литературный разговор, дай, думаю, и я к ним присяду, выпью и заодно расскажу, как мне за Пушкина разбили голову и выбили четыре передних зуба. Все с Пушкина и началось. К нам прислали комсорга Евтюшкина, он все щипался и читал стихи, а раз как-то ухватил меня за икры и спрашивает: «Мой чудный