Но вошел не Мордвинов, а рассыльный матрос. Остановившись в дверях и положив бескозырку на сгиб локтя, так что все видели на его ленточке надпись: «Северный флот», он отчетливо произнес:
– Капитан третьего ранга Бекетов!
– Есть, – ответил командир «Летучего», привычным жестом застегивая крючки на воротнике кителя.
– Вам, – и матрос протянул конверт.
Бекетов быстро прочел записку, оглядел своих офицеров:
– Товарищи, на миноносец! А вам, лейтенант Пеклеванный, я разрешаю прибыть на борт через полчаса. Извините…
И все ушли, оставив их вдвоем. Артем снял с руки часы, положил их перед собой среди недопитых рюмок и сказал:
– Посиди со мной, Варенька…
Она села, доверчиво прижалась к нему.
– Ну вот, – сказала, – а мне Кульбицкий дал целых два дня.
Помолчали.
– Мордвинов так и не пришел, – вдруг вспомнил Пеклеванный. – Странный он…
– Да, странный, – согласилась Варенька и перевернула часы циферблатом вниз. – Я не могу так, – сказала она, – стрелки бегут очень быстро!..
Когда они вышли на улицу, с залива тянуло холодом.
– Завтра, наверное, выпадет снег, – сказал Артем.
– И ты уже будешь далеко!..
– Море большое, Варенька.
– Большое, Артем.
– Ты проводишь меня до пирса?
– Конечно…
Раскачивались у пирсов строгие, закованные в серый металл корабли; стылая вода жадно облизывала их борта, ветер доносил запахи машинного масла. В эту ночь они казались Вареньке почему-то живыми существами, и она даже ощутила то родное, знакомое по «Аскольду», тепло, которое исходило от них.
Вздохнула.
– О чем ты? – спросил Артем.
– Да так…
Они сейчас расстанутся, может быть, надолго, но все равно для Вареньки сейчас нет никого ближе вот этого человека, который встал из-за свадебного стола, чтобы уйти в промозглую океанскую ночь.
– Смотри, уже отдают носовые швартовы, – сказал Артем. – Ну, прощай, я побегу!
Она поцеловала его на виду часовых, впервые, как жена, и ответила:
– Прощай!..
Потом долго смотрела, как эсминец вышел на середину гавани, развернулся и плавно погрузился в черноту каменного коридора, который вел на выход в открытый океан.
– Здесь долго стоять нельзя, – подошел к ней вахтенный с соседнего тральщика.
– Я иду, – сказала Варенька и продолжала стоять…
Она уже приближалась к дому, когда путь ей преградила колонна курсантов, на рукавах которых тускло поблескивали якоря морской пехоты. Курсанты, видно, возвращались с учения в прибрежных скалах и сейчас шли усталым мерным шагом – земля глухо вздрагивала под ними.
Они проходили мимо, взвод за взводом, смотря на мир из-под низко опущенных касок, все молодые и все суровые. Высокие сапоги с альпийскими шипами, перепоясанные ватники, ладони