Прислушиваясь к хрипу и предсмертной икоте несчастных, Ботто ругался в усы:
– Сосунки, бабы в юбках! Воин только тогда является героем, когда демонстрирует презрение к смерти и умеет сдержать крик. Поделом! В другой раз будут знать, что в Нормандии им нечего ждать ни славы, ни золота…
Эмма пыталась внушить себе, что эти истекающие кровью люди всего лишь грубые варвары, алчные бродяги, сеющие смерть и ужас, и она должна ненавидеть их. И все же, когда визг очередной жертвы слился с пронзительным хохотом Снэфрид, она не выдержала:
– Святые угодники, окажите милосердие тем, кто доверился этому исчадию преисподней!
Ее восклицание донеслось и до ушей стоявшего неподалеку Рагнара. Эмме было безразлично, передадут ли ее слова супруге Ролло, однако она была крайне удивлена, когда на следующий день ее позвали на пир, устроенный в честь Лебяжьебелой.
Эмма сидела за одним из нижних столов, украдкой наблюдая за воинственной супругой конунга и невольно отводя глаза, когда замечала, что и та, в свою очередь, поглядывает в ее сторону. Норманны поднимали рога, осушая их во славу своей предводительницы. Эммой овладело вдруг странное чувство, которое подталкивало ее делать то, что могло бы отвлечь внимание пирующих от Лебяжьебелой: она пела, когда ее просили, была оживлена, шутила. Когда же Ботто провозгласил здравицу в ее честь и многие викинги шумно поддержали его, то девушка почувствовала, что ей удалось добиться своего.
Внезапно Ботто придвинулся к ней и, дыша в самое лицо, сипло зашептал:
– Девушка, прозванная Птичкой, ты могла бы превзойти Сванхвит!
– Что ты говоришь? Почему?
Она опомнилась – и испугалась своего вопроса. Острые глазки седоусого викинга из Байе лукаво поблескивали.
– В тебе есть сила, певунья. Я давно заметил это. И знаю, что это ведомо и Ролло. Ты для него особенная. Но ты и принцесса франков. Вот если бы вы с Рольвом… А Лебяжьебелая… Рольву не нужна такая женщина – и это так же верно, как и то, что он обязан передать свой меч Глитнир не слабогрудому Атли, а прямому наследнику, крови от крови, своему сыну. Вот его-то и не может подарить ему финка. Рольву нужна другая жена, и ею можешь стать ты, клянусь перепутанной пряжей норн[26] и своим смертным часом!..
Эмма была поражена. Она не знала, что ответить, и только смотрела на Ботто, пока… Только позже Эмма поняла, что с ней случилось. Воистину жену Ролло не зря величали ведьмой. И на том пиру Эмма ощутила силу ее чар: под взглядом страшных глаз Снэфрид она внезапно начала задыхаться, воздух вдруг стал тверже железа, а какая-то неведомая сила, налетев, ударила ее, опрокинула и едва не расплющила. Ей показалось, что еще миг – и она умрет. Колдовство!.. Не окажись рядом Ботто, Снэфрид раздавила бы ее, как ничтожную букашку.
Позже, когда она пришла в себя в своих покоях, рядом с ней находились Атли и Ботто.
– Я ведь предупреждал тебя,