Принимая к рассмотрению духовно-научную картину происхождения мира, отраженную в духовной «хронике» мировых свершений, невозможно связать что-либо похожее на «взрыв» с актом возникновения пространства-времени. Собственно довременное, каким оно предстает высшему, сверхчувственному познанию, «нельзя сравнить решительно ни с чем, доступным внешнему чувственному ощущению»[46]. Довременное есть всецело духовное: душевная, внешне не воспринимаемая теплота, духовный свет, внешне проявляемый как тьма, законченное в самом себе духовно сущностное[47]. Довременное есть некая покоящаяся на себе внутренняя жизнь, и первым выступившим из этого духовного бытия физическим феноменом является теплота, в связи с чем и появляется время. Время приходит из вневременного, из «области пребывающего»[48]. Теплота и время – это некие «срединные» характеристики самого первого планетарного воплощения «Земли», ее «сатурнического» периода: с ними связана возможность отражения тепловыми человеческими телами окружающей «Сатурн» духовной атмосферы. Три последующие планетарные воплощения «Земли», разделенные периодами чисто духовного бытия (пралайя), в известной степени повторяют, уже на более высокой ступени, «сатурничесий» период: время как бы «творится» заново. И в случае собственно Земли, в ее нынешнем планетарном воплощении, время выступает из пралайи уже в четвертый раз, и на этот раз уже вместе с газо-жидкостным элементом, с тем «лунным» и «солнечным» наследством, которое человек обрел в ходе своей предыдущей эволюции.
Нет никакого смысла, говоря о «начале мира», игнорировать самого человека: начало мира и есть человек, в его самой первой, тепловой форме. Ведя речь только о «материи», пусть даже в виде гипотетического «вакуума», теория Большого взрыва остается беспомощной при определении «нуля» Вселенной: никакими имеющимися в современном естествознании средствами невозможно установить, что было «до того». И сколь бы точны и скрупулезны не были космологические измерения, они не приблизят