следует из термодинамики, отрицательное давление приводит уже не к охлаждению, как у обычного газа при его расширении в пустоту, а наоборот, к очень быстрому (десять в минус тридцатой степени секунды) и резкому разогреву материи. Так можно объяснить и само возникновение Большого взрыва нашей Вселенной и вполне естественным образом возможность хаотичного нерегулярного возникновения других, сколь угодно разнообразных по своим свойствам Вселенных»
[37]. Измышленный мир супервакуума «наделяется» свойствами мира восприятий, и получаемая таким образом картина мира есть еще одна, «следующая» гипотеза. Наиболее крайней гипотетичностью отличаются как раз «вариации на тему Вселенной»: возникновение похожего на земной мира возможно, как полагает Г.Б. Жданов, лишь при «исключительном, крайне редком сочетании физических констант»
[38], и в этом случае «отпадает и основание удивляться тому, как можно было бы в одном, уникальном случае именно нашей Вселенной заранее «запланировать» тот набор физических параметров, который позволяет доводить развитие материи до уровня, определяющего ее способность к самопознанию»
[39]. Здесь наконец-то замыкается дуалистический круг: сама материя мыслит и познает себя. К этому прямо-таки ленинскому выводу неизбежно устремляется всякая попытка исключить из акта познания человеческое
Я. Строя «науку вообще», как некое абстрактное мировое дело, современное естествознание безнадежно разрывает единство познаваемых объектов с законами мышления, постигаемыми самопознающим
Я. Именно в человеческом
Я содержится сила,
сила мышления, позволяющая находить дополняющую восприятие часть действительности: «лишь когда
Я соединяет и для себя оба неразрывно связанных в мире элемента действительности, – подчеркивает Рудольф Штейнер, – только тогда наступает удовлетворение познания:
Я снова достигает действительности в целом»
[40].
В ряде предельных случаев, как с суперструнным полем при шести скрученных с большой кривизной размерностях, встает вопрос о «реальности» уже нематериальных объектов, «присутствие» которых «наблюдается». Так, суперструнное поле оказывается не «вездесущим», ибо в «дырах» его нет материального содержания[41], а нематериальное в нем остается «вещью в себе». Здесь, принимая к рассмотрению «нематериальное», сверхчувственное, «не только осуществленную, но и неосуществленную, потенциальную, виртуальную данность»[42], мышление «вычеркивает» свою собственную сверхчувственную природу, тем самым лишая себя доступа к рассматриваемой реальности. Это как раз тот случай «маленького, запыхавшегося карлика», который, «пыхтя и отдуваясь», никак не угонится за опередившим его фактом. А ведь это постепенно признаваемый современной наукой факт: наряду с материальным существует и нематериальное. Этот факт настоятельно требует самого серьезного к себе подхода, это факт решающего значения.
«Предварительные
