ужас, которого не испытывал никогда. Перед моими глазами предстала величественная пустыня. Желтый песок излучал слабое свечение, а в воздухе была то ли пыль, то ли какой-то туман. Мне сложно было понять, что это, поскольку органы восприятия работали вкривь и вкось. Внутри было жарко, а от взгляда на песок становилось холодно. Причем именно от того, что смотришь, а не прикасаешься. В ушах раздавался не то свист, не то гул, а тело стало тяжелым. Димыч помог мне встать и сказал, что нам нужно пройтись. Его слова доносились будто издалека, хотя он говорил мне в ухо. Одна часть крыльца буквально нависала над обрывом дюны. Аккуратно пройдя на другую сторону крыльца, мы спустились на песок, который в этой части крыльца засыпал ступени до самого верха. Потом побрели в сторону еще большей дюны, чем та, на которой стоял дом. Путь давался очень трудно, и я начал ощущать усталость. Но когда мы поднялись на соседнюю дюну и оглянулись назад, на то место, откуда пришли, я понял, что это того стоило. Я увидел наш темно-серый охотничий дом. Он стоял посреди бескрайней пустыни, и вокруг него летала взвесь песчаной пыли. Где-то на горизонте начинались то ли по-настоящему огромные дюны, то ли горы. Разобрать было сложно. Я восхищался картиной, предложенной нам каким-то безумным художником. Она была величественной и пугающе завораживающей. Я хотел продолжать и продолжать смотреть на этот маленький домик посреди зловещих песков, но Димыч уже тащил меня назад. Вниз по склону идти было ничуть не легче, чем подниматься. Ноги вязли в песке, а сил становилось все меньше. Дорога назад заняла очень много и сил и времени, но наконец мы добрались до крыльца и подошли к двери. Я обернулся, чтобы еще раз взглянуть на пустыню, но Димыч потащил меня в дом. Он втолкнул меня в темноту предбанника. Потом он отыскал входную дверь, и мы вошли внутрь. Оказавшись в гостиной, я посмотрел в другой конец зала и увидел, что люди за столом давно заняты своими делами. Никто не обернулся, когда к нам подошла Наташа и накинула мне на плечи что-то наподобие стеганого халата из шкуры с гладким мехом темно-серого цвета. Он оказался удобным и выглядел вполне себе благородно. Наташа осмотрела нас с ног до головы и кивнула, будто бы поняв, что с нами только что приключилось. А вот мне уже были нужны хоть какие-то ответы. Видимо, Наташа поняла это по моему лицу. Она повела нас к небольшому столику возле кухонной зоны, усадила и предложила пообщаться тут, дабы не привлекать внимание собравшихся. Я сидел и смотрел в окно. Там, в белом свете луны, на сугробах искрились снежинки. Я молчал. Вернулась Наташа с графинчиком на подносе и какой-то закуской, переставила еду на стол, наполнила настойкой две стопки, после чего удалилась.
Димыч негромко произнес:
– Ну, спрашивай, что хотел.
Я злобно глянул на Димыча:
– По порядку давай. Что это сейчас было?
– Ты про пустыню? – Димыч пожал плечами. – Пустыня. Даже не знаю, что добавить.
Я хотел на него цыкнуть, чтобы он перестал ломать комедию, но в горле пересохло, и я просто прошипел как змея.
Димыч удержался
