Четвертую строчку в списке тюремных вербальных приоритетов (во всяком случае – у русских) занимали физкультура и спорт. Через воздержание и полный контроль над телом мы уверенно тянулись к «здоровому духу».
Расстановка тем, как правило, не менялась. Недаром одним из наших основных вопросов оставался самый насущный: «Что сегодня дадут пожрать?» Хлеб уверенно обошел зрелища и на десять голов – сексуально-половую сферу.
Правильно говорили основоположники марксизма-ленинизма – «бытие определяет сознание».
Особенно в тюрьме.
После пикника и праздной болтовни наша тусовка медленно перетекла в сторону тюремного Брайтона – небольшого пространства между двумя корпусами у западного забора зоны.
Два карточных стола «застолбили» еще с утра – они были покрыты привязанными по углам казенными простынями. На белом фоне красовались два штампа: «Собственность правительства Соединенных Штатов Америки» и «Изготовлено корпорацией «Юникор» в федеральном исправительном учреждении Льюисбург».
Обычно по утрам играющее население Форта-Фикс высылало на улицу гонцов. Постоянные игроки в карты, китайское и обычное домино, шахматы, нарды и ямайские кости могли не волноваться: если к столу вовремя привязывали простыню, то посторонний за него уже не садился.
Особенным изыском у местных зэков считались игральные скатерти, сшитые из темно-зеленых шерстяных армейских одеял.
Даже самому затрапезному и зачуханному тюремному столу они сразу придавали вид цивильного казино из соседнего Атлантик-Сити[55]. К тому же для удобства игроков к скатерти пришивали четыре больших кармана. Если нужно было отлучиться из-за стола, туда можно было положить карты. Самые продвинутые столы отличались яркими аппликациями на вольные тюремные темы. Большинство зэков и без скатерок знало, кто обычно тусовался в том или ином углу зоны.
Основные пятачки, местечки, скамейки и столики закрепились за той или иной этнической общиной или на худой конец группой по интересам. Переменить негласного собственника могли только военные действия.
Дима Обман мне объяснил:
– Лева, пойми. Нас здесь мало, но кто на нас с мечом пойдет, от меча и погибнет! И ты конкретно должен делать все, чтобы русских на зоне уважали. Не только сейчас, но и на годы вперед! Ты меня послушай, Дима плохого не скажет и плохому не научит!
Мои уши все больше и больше превращались в авиационные радары. Я начинал понимать, что внешнее спокойствие и тюремная идиллия – явления очень относительные. Устоявшийся «статус кво» и политика мирного сосуществования были субтильны и хлипки – в любой момент снизу и сверху, слева и справа могла начаться очередная Пуническая война.
Именно так много раз потом и случалось.
Но только не Четвертого июля. Народ барствовал, переваривал курочку, ждал концерта и вечернего салюта.
Несмотря