Если бы мне лет в шестнадцать, в самый разгар развитого социализма, кто-нибудь сказал, что я из Америки, в составе делегации какого-то там иммигрантского «Союза соотечественников» поеду в Санкт-Петербург (а не в Ленинград) на похороны царя и его семьи, я счел бы этого человека сумасшедшим.
Вот и на этот раз я бы, наверное, не удивился, если бы над футбольным полем зависла летающая тарелка.
Я должен был свыкнуться с мыслью, что с подобным сюрреализмом на День независимости США я столкнусь еще как минимум четыре раза.
Глава 8
Тюремная рутина
Наступили тюремные будни.
Вернее – так: и вот наступили тюремные будни…
Жизнь в моем заведении в один день изменилась на 180 градусов. Никакой праздничной расслабухи – все по строгому распорядку и строжайшим правилам тюремного поведения. Шаг влево, шаг вправо – расстрел!
Не до такой степени, конечно, но почти…
Штрафной изолятор, он же ШИЗО, он же карцер, он же «шу»[64] всегда стоял наготове и ежедневно принимал новых провинившихся.
Мне выдали тюремную форму – штаны и рубашки цвета хаки.
Без нее мы не могли попасть ни в столовую, ни на работу, ни в школу, ни в больничку, ни на прием к любому «исправительному офицеру». Вертухаи принимали нас только в полной «парадке», – исключение не делалось ни для кого.
К «хаки» полагались неподъемные ботинки-говноступы, за отсутствие которых тебя легко могли сослать в ШИЗО, запретить пользоваться телефоном-автоматом или лишить свиданий и «ларька» на несколько месяцев.
Я влез в жаркие и толстые брюки: 75 % синтетика, 25 % – хлопок. Они мне явно были велики. Выдававший их зольдатен сказал, что надо брать больший размер, так как многие в тюрьме толстеют.
Ничего не понимая, я получил то, что мне бросили на затертый прилавок склада-прачечной.
Федеральное бюро по тюрьмам от имени американского правительства и народа США обеспечило меня джентльменским набором заключенного: двумя парами брюк, тремя рубашками, парой синтетических трусов и тишорток (футболок), тоненьким пояском, осенним болоньевым дождевиком ярко-оранжевого цвета, темно-зеленой зимней телогрейкой на желтой канареечной подкладке и в довершение ко всему серой вязаной шапочкой.
Вся амуниция была пошита американскими заключенными на тюремных фабриках государственной мультимиллионной компании «Юникор». Об этом сообщали кое-как пришитые этикетки: «Made in USA by Unikor».
Я сразу пошел к себе в отряд переодеваться.
Надев потовызывающую форму и нахлобучив тяжеленные башмачищи, я заспешил вниз, где меня уже давно поджидал мой сосед и верный товарищ Максимка Шлепентох.
Я аккуратно спускался по ступенькам в непривычных и неудобных колодках, одной рукой придерживаясь за лестничные перила.
Неожиданно левая нога заскользила вниз, я упал, сильно ударившись копчиком, и проехал на заднице несколько ступенек.
Сзади