Шельф, нагретый водой,
Гнал быстрее прибой
И он несся один
Среди синих картин.
Облаков белый плед
Плыл куда-то вослед.
Солнце выше неслось
Догонять свою ось.
Лихорадило день…
Ветер резче летел.
На застывших камнях
След затишья и дня.
К предзакатному сну
Приносило волну.
И она все длинней
Приходила с морей…
На небе широкие, грозные тучи,
На море стихия, воздвигшая волны,
С небес пробивается маленький лучик —
Вода принимает его непокорно.
На скалах прибрежных, где прячутся чайки,
На самой отвесной и самой высокой
Застыл человек, наблюдающий схватки
Природы, в ночи порождающей рокот.
Под яростью кипящих, властных волн
На глубине спокойно дышит море,
Отчаянный шкипер под тучей грозовой
Уводит шхуну в сумрака просторы.
И вновь он чувствует дух смерти-забияки,
Которая все ближе подбирается к нему,
А с нею больше нету сил для драки
И, обреченный, он летит в волну…
А смерч гложет море, а буря все круче…
От пропасти края махнул он с разбегу!
Достать ли молнии телом могучим
Или сойти под полосками света?!
Скала не заметила шаг в гидросферу,
Лишь вспенился гребень пречерной волны —
Он просто вонзился в морскую поверхность
До невероятной для глаз глубины.
Маячит за сумраком старая шхуна
Где шкипер вздыхает, но бойко плывет.
Вода в злобной пене безумно мутнеет
Да брызги кидаются в водоворот.
Штормит его сердце, он духом приподнят.
Хоть вплавь разобьется о стены и вал.
Но вызов безжалостно сильной природы
Он все-таки в этой дуэли принял.
Им смерть всем расскажет покойную сказку
И вечность откроет секреты свои
На дне закопает песок белый, вязкий
Под тихие мерные моря стихи.
Откроются двери чудесного мира.
О море, о море! Ласкаясь водой
Ты будто в утробе нас держишь томимых
Младенцев во влаге влекомой, живой.
Мертвый штиль стоит над морем.
Ветра не тревожит рок.
По его прозрачной кроне
Не проходит холодок.
В час спокойствия природы
Шхуны снасти не видны.
Спит пловец, упавший в воду.
Скалы спят и валуны.
Посвящение
Перевод И. B. Гете (Zueignung)
Стучалось утро по небесной кромке,
Светало в небе и спугнуло сон,
Да так легко, что из своей скорлупки
Бродить пошел я, миновав уклон.
Цветы поникли под росистой пленкой,
Я созерцал вокруг себя канон:
Чудесный день возвысился бескрайним,
Я упивался счастьем несказанным.
И