Нэбвен с усилием сглотнул, не в силах скрыть разочарования. Надежда на удачу растаяла. Но он должен был сообщить Владыке всё, что узнал здесь.
– Да, я прошу тебя отвести меня к нему, мудрый, – хрипло согласился воин.
Верховный Жрец кивнул и жестом пригласил Нэбвена следовать за ним.
Они прошли по обветшавшим помещениям храма внутрь и куда-то вниз. Нэбвен отметил про себя, что некоторые фрески были обновлены свежими красками. Перед статуями Ануи, изображённого здесь уже не шакалом, а могучим мужчиной с головой пса, стояли вино и пища и курились благовония. По мере сил бальзамировщики тщательно следили за обителью, хоть община их и была мала, в отличие от храма: пятеро жрецов, считая самого Перкау, и двое послушников.
Верховный Жрец вёл воина в святая святых – залы подготовки. Нэбвена объял священный трепет: и его тело однажды внесут в подобный зал. Он не был жрецом или чародеем, но всё же почувствовал, что дыхание Ануи здесь стало более ощутимо. Разглядывая рельефы со священными текстами и сценами со Стражем Порога, даровавшим рэмеи искусство сохранения тел для вечности, Нэбвен невольно задумался, сколько же времени местные жрецы не совершали погребений. Наверное, с самой войны им не доводилось заботиться об умерших рэмеи, так далеко от обитаемых мест располагался этот храм. Но своё искусство они, похоже, хранили тщательно, независимо от того, применялось оно или нет.
В зале, следующем за залом омовения, Перкау подвёл Нэбвена к одному из небольших бассейнов, который был доверху наполнен смесью каменных солей и благовоний. Удивительно, но воин не ощутил запаха тлена. Верховный Жрец укрепил на стене светильник – на пол легли длинные мистические тени, – приблизился к бассейну и зашептал молитвы. Затем он снял перчатки из плотного льна, которые на людях носили все служители Ануи. Жрецы Стража Порога были мастерами бальзамирования – теми, кто делал смертную плоть бессмертной, вечным вместилищем знаний о каждом конкретном воплощении. Это был труд почётный и вместе с тем дурной, ведь для подготовки умершего тела им требовалось это тело осквернить – разрушить сосуд души и перекроить его. Простые рэмеи и люди не желали касаться смерти раньше срока, и потому служители Ануи, следуя традиции, старались не дотрагиваться ни до кого из живых.
Омыв ладони, Перкау собственноручно начал пересыпать соль в соседний бассейн с помощью пары резных ковшей из чернёного металла. Действие было неспешным, завораживающим. Нэбвен хотел было помочь, но жрец покачал головой.
– Таинство, – коротко объяснил он очевидное.
Через какое-то время показались останки, уже частично высушенные. Плоти на костях этого рэмеи осталось значительно меньше, чем при жизни. Нэбвен безошибочно определил следы страшных ран – ран,