Взвесив все «за» и «против», поговорив с сыновьями и познакомив их с Реной, я написал письмо маме. Она приехала в начале декабря 1973 года, а 21 числа состоялась наша свадьба. Были наши друзья, родители Рены, которые переехали в город из Нижнего Тагила вскоре после описанной выше трагедии, и моя мама.
Не буду вдаваться в подробности становления моей вновь образованной семьи, но первые несколько месяцев у нас с Реной не всё было просто. Пожалуй, главной сложностью было то, что я никак не мог освободиться от скованности в отношениях, не мог стряхнуть с себя груз прежних привычек и недавних переживаний: прошлое напоминало о себе порой самым неожиданным образом. По-настоящему радовало лишь то, что благодаря моей матери и Сергей, и Дима сразу же стали называть Рену мамой. А Рена с первых же дней не жалела сил, чтобы оправдать такое к ней доверие. Она всё успевала по дому и никогда не забывала о наших желудках, которые давно уже истосковались по нормальной пище.
В том же году произошло событие, которое круто изменило мою жизнь на трудовом поприще: 1 ноября 1973 года на собрании коммунистов КБ-1 Всесоюзного НИИ приборостроения (ВНИИП) меня избрали секретарём парткома этого подразделения.
События развивались совершенно неожиданным для меня образом – после того, как возглавлявший в то время партком Владимир Степанович Онищенко решил вернуться к конструкторской работе. Эта должность была освобождённой, т.е. требовала перехода в штат горкома партии, но из работников КБ-1 подобрать подходящую кандидатуру не удавалось, и тогда начальник конструкторского сектора №6 этого КБ Николай Николаевич Криулькин предложил меня (сам я об этом ничего тогда не знал). Необычность ситуации заключалась в том, что в качестве кандидата на столь ответственную работу был назван сугубо заводской работник, знакомый лишь с несколькими специалистами КБ. Лишь позднее я понял, что Криулькин исходил не только из собственных впечатлений о встречах со мной, но и из оценки, которую высказала ему его жена, Галина Николаевна Орлова, работавшая на нашем заводе начальником химической лаборатории.
В конце сентября меня пригласил к себе В. Д. Тарасов. От него-то я и услышал шокировавшее меня предложение. Это было как гром среди ясного неба! Я стал уговаривать Владимира Дмитриевича отказаться от этой идеи, объясняя, что мне нравится на заводе, и я не хочу бросать интересное для меня дело. В качестве ещё одного аргумента я назвал