Самосожжения старообрядцев (середина XVII–XIX в.). Максим Пулькин

крестьян Черевковской волости Устюжского уезда, датированной 1690 г., указывалось: в их волости «крестьянишки» сгорели «в капидонстве»[316], т. е. следуя учению старца Капитона. После первого самосожжения в Вологодском уезде (1666 г.) следователи доносили воеводе, что во главе массового самоубийства стоял некий «Вахрушка Павлов капитан»[317]. Новых проповедников самосожжения противники старообрядцев обвиняли в том, что они действуют, «последуя ересиарху Капитону»[318]. Живая сцена противостояния самосожигателей и их противников из числа представителей православного духовенства приведена в труде Евфросина. В конце XVII в. на территории Олонецкого уезда, близ Онежского озера, появилось множество проповедников «огненной смерти» во главе с печально известным наставником Емельяном, которые энергично занимались пропагандой своего вероучения. Они «отовсюду своих послушных себе собираху», готовя новое массовое самосожжение в Палеостровском монастыре. Один из местных поповичей решил внести собственный вклад в трудное дело решительного противостояния самосожигателям: «на кров храма возлез, возопи вслед за ними: “Государи православныя! Ловите капитанов!”»[319].

      Крайне редко «капитанами» именовали вообще всех старообрядцев, независимо от радикальности их воззрений и степени причастности к самосожжениям. Как вполне справедливо пишет Пьер Паскаль, «у людей, мало разбиравшихся в оттенках религиозной мысли, возникало уже и представление о том, что все “раскольники” были “капитанами”»[320]. В датированном 1666 г. извете игумена Павлова-Обнорского монастыря Иосифа указывалось, что «крестьянин Фомка Артемьев з женою и детьми капитонят и к церкви божии не ходят и у отца духовного не бывают»[321]. В начале XVIII в. иноземец на русской службе Герасим Традел сообщал своему начальнику, что разузнать о месторождениях железной руды в Олонецком погосте ему удалось благодаря одному мужику из Толвуйского погоста, «который прежь живал у капитанов»[322]. Из текста письма становится ясно, что под грозным наименованием «капитаны» в данном случае подразумевались обитатели Выговского старообрядческого общежительства, с которыми заводские власти без опасений поддерживали вполне стабильные, взаимовыгодные отношения.

      Из центральной части России, где жил старец Капитон со своими учениками и последователями, противоестественное учение о самосожжении, по образному выражению старообрядческого автора, «свирепо потече» вверх, на север. Быстрому распространению «самогубительной смерти» на значительной территории способствовала поддержка самосожжений со стороны протопопа Аввакума и ряда других радикальных предводителей церковного раскола. Узнав о первых поволжских самосожжениях, Аввакум тотчас благословил их, по сути дела призывая своих многочисленных сторонников в ответ на правительственные казни в срубах сжигаться добровольно: «В Казани никонияне 30 человек сожгли, в Сибири столько же, во Володимире