– На то и нужна молодёжь!
Эти слова фюрера обескуражили Вейдлинга, он так и не понял: говорил Гитлер серьёзно или в свои слова он вкладывал определённый цинизм. Он так часто жертвовал людьми ради своей власти. В диалог самовольно вмешался Геббельс:
– Ваше предложение абсурдно и нелепо!
– Подумайте о тысячах раненых! – Вейдлинг безуспешно пытался образумить фюрера. – Находясь здесь, мы не сможем им помочь! Приказ уже готов! Даю вам слово офицера, что…
– Фюрер не может скрыться из истории позорным бегством! – перебивая Вейдлинга, с пафосом громко сказал Геббельс.
– Погодите горячиться, доктор! – остановил его Гитлер. – Пусть генерал выскажется, как он будет нас спасать!
– В основе моего плана, мой фюрер, – продолжил мысль Вейдлинг, – лежит идея создать ударную группу, как бы эскорт фюрера. Далее. В авангарде этой группы идут оставшиеся в строю танки – где-то сорок штук – и большая часть соединений пехоты. Следом за ними пойдет «группа фюрера», куда бы вошли вы и весь штат рейхсканцелярии. Для прикрытия я оставил бы арьергард из дивизии. И всё это я предлагаю осуществить ночью 28 апреля.
– Ваше предложение превосходно, это правда, но зачем всё это? – Гитлер, пребывающий в сомнении, грустно покачал головой. – Даже если прорыв удастся, из одной ловушки я попаду в другую. Мне придётся ночевать под открытым небом, где-нибудь в хлеву и ждать, когда за мною явятся. Я не собираюсь плутать по лесам. У меня нет желания быть пойманным как беженец. Нет, – голос фюрера отвердел. – Я остаюсь здесь и погибну вместе с моими войсками. Вы же продолжайте обороняться. Не забывайте, генерал, о том, что Венк на подходе с 12-й армией. – Он изобразил исторический оптимизм. – Он объединится с 9-й, нанесёт русским сокрушительный удар, и мы будем спасены. Венк – очень достойный человек. Я надеюсь, что и Штайнер не бездействует, а с севера продвигается к Берлину. Такие операции за пределами города облегчат наше положение. Следующие два дня, господа, станут решающими! Нам надо мобилизовать себя для предстоящих действий. Нам нужна выдержка, и только она.
Поднявшись из кресла, Гитлер покинул помещение. Фюрер остро ощущал, как далеки от него эти люди.
– Вот мы и прибыли в бункер, Оскар! – произнёс Мюллер. Он распахнул дверцу машины и вышел. Остановился, задумчиво глядя перед собой. Дорога по пути к бункеру была усеяна трупами, и он предпочёл не лицезреть такого торжества смерти. Оглянулся вокруг себя и лишь досадливо покачал головой. – Каждый раз, как мне представляется случай его навестить, я нахожу в нём то, что оставалось вне моего внимания. Он есть символ власти, а она непереводима ни на один язык, в каждой стране её трактуют по-своему. В бункере остались те, кому есть что терять, остальные предпочли отсюда сбежать. Вот тебе и зубоскальство немецкой истории. Возьмут его русские, и Третий рейх рассыплется, как карточный домик. Будет существовать не тысячу лет, как предрёк фюрер, а ещё неделю.