– До свиданья, товарищ Сталин!
– До свиданья, товарищ Антонов!
Начальник Генштаба ушёл, а Сталин нахмурился, размышляя. Потом он долго ходил по кабинету, сохраняя молчание. Наконец принял решение. Сел за стол, взял в руки ручку и после недолгого раздумья стал писать послание президенту США: «Получил Ваше послание от 26 апреля. Благодарю вас за Ваше сообщение о намерении Гиммлера капитулировать на Западном фронте. Считаю ваш предполагаемый ответ Гиммлеру в духе безоговорочной капитуляции на всех фронтах, в том числе и на Советском фронте, совершенно правильным. Прошу вас действовать в духе Вашего предложения, а мы, русские, обязуемся продолжать свои атаки против немцев. Сообщаю к Вашему сведению, что аналогичный ответ я дал господину Черчиллю, который также обратился ко мне по тому же вопросу.
26 апреля 1945 года».
Дописав эти строки, Сталин отложил в сторону ручку, взял в руки книгу и, про себя поражаясь глубинам ленинской мысли, стал читать дальше.
Берлин. Бункер Гитлера
Ещё на заре карьеры политика Гитлер рассматривал любовь к ближнему как проявление слабости. Она не вписывалась в новую мораль национал-социализма так же, как и библейские заповеди. Католик Гитлер считал, что любой разумный человек, вникший в суть дела, сразу поймёт, что всё церковное вероучение – просто чушь. Свастика есть миссия борьбы за победу арийцев, для фюрера она стала новым символом веры. Он не верил попам, с презрением в словах о них отзывался, хотя в детстве и пел в хоре мальчиков бенедиктинского монастыря. Но такая убеждённость поколебалась в нём от последнего общения с Евой. После её ухода в Гитлере вдруг шевельнулось… сострадание, терзаемое болью о любимой. Фюрер любил Еву, жалел её как любимый мужчина, и, вопреки своим убеждениям, окончательно решил не допустить её гибели в эти страшные дни войны.
– Гюнше!
Адъютант ждал у дверей и, открыв дверь, вытянулся в струнку перед взором фюрера.
– Я слушаю, мой фюрер!
Встав с кресла, задумчивый фюрер шаркающей походкой прошёл до него, пятью пальцами правой руки дотронулся до его френча и сказал:
– Гюнше! Будьте так добры, позовите сюда Бормана!
– Прикажете выполнять, мой фюрер? – уточнил Гюнше.
В ответ Гитлер кивнул и, глазами рассеянного человека проводив до двери удалявшегося адъютанта, стал ждать. Казалось, сам воздух наполнился ожиданием. Всё, за что он боролся, было напрасным усилием; призрачные надежды на спасение улетучились, впереди замаячила капитуляция. Нет. Он не ноябрьский преступник, он не пойдёт на неё, пусть вместо него это сделает кто-то другой. Дверь отворилась, вошли Гюнше и Борман с папкой под мышкой.
– Спасибо, Гюнше! – произнёс Гитлер. – Вы свободны!
В знак согласия, опустив подбородок на грудь, Гюнше покинул фюрера.
– Мартин! –