С этими словами Паганель начал рыться в своих многочисленных карманах и спустя некоторое время вытащил весьма потрепанный томик и торжествующе подал его майору. Тот взял книжку и взглянул на нее.
– Это что за литературное произведение? – спросил он.
– Это «Луизиада», – ответил Паганель, – великолепная героическая поэма, которая…
– «Луизиада»? – воскликнул Гленарван.
– Да, друг мой, не более не менее, как «Луизиада» великого Камоэнса!
– Камоэнса? – повторил Гленарван. – Но, бедный друг мой, ведь Камоэнс португалец! Вы, значит, в течение шести недель изучаете португальский язык!..
– Камоэнс… «Луизиада»… Португальский язык… – вот все, что мог пролепетать Паганель.
Глаза его под очками смущенно забегали, тотчас раздался гомерический смех обступивших его спутников.
Патагонец и бровью не повел. Он спокойно ждал объяснения этой непонятной ему сцены.
– Ах, я безумец, ах сумасшедший! – воскликнул, наконец, Паганель. – Так вот что произошло! И все это не шутка! Все это произошло со мной! Да ведь это вавилонское смешение языков! Ах, друзья мои, друзья мои! Подумайте только: ехать в Индию и очутиться в Чили! Изучать испанский язык, а выучить португальский! Нет, это слишком! И если так будет продолжаться, то в один прекрасный день вместо того, чтобы выбросить в окно свою сигару, я выброшусь сам!
Наблюдая, как Паганель относится к своему злоключению, видя, как он переживает эту досадную неудачу, нельзя было не смеяться, и он первый подал тому пример.
– Смейтесь, друзья мои, смейтесь от всей души! – повторял он. – Поверьте, я сам больше всех смеюсь над собой! – Тут он так захохотал, как, по всей вероятности, не хохотал ни один ученый в мире.
– Тем не менее мы все же остались без переводчика, – промолвил майор.
– О, не приходите в отчаяние, – отозвался Паганель, – португальский и испанский языки настолько схожи, что я даже перепутал их, но это сходство поможет мне быстро исправить ошибку, и вскоре я смогу поблагодарить этого достойного патагонца на языке, которым он столь хорошо владеет.
Паганель не ошибся, ибо через несколько минут ему удалось обменяться с туземцем несколькими словами. Географ узнал, что патагонца зовут Талькав, что на арауканском языке значит «громовержец». По всей вероятности, это прозвище было ему дано благодаря его искусству в обращении с огнестрельным оружием.
Но особенно обрадовался Гленарван тому, что патагонец оказался профессиональным проводником по пампе. Встреча с патагонцем являлась такой необыкновенной удачей, что все окончательно уверовали в успех экспедиции, и никто больше не сомневался в спасении капитана Гранта.
Между тем путешественники вернулись с индейцем к Роберту. Мальчик протянул руки к туземцу, и тот безмолвно положил ему на голову руку. Он осмотрел мальчика, ощупал ушибленные места. Затем, улыбаясь, пошел к берегу реки, сорвал там несколько пучков дикого сельдерея и, вернувшись, натер ими тело больного.