Однако стоило дать этой версии шанс на существование, и многое тотчас прояснялось. Становилось понятно, почему федералы, раз уж для них не было никаких секретов, вот уже столько времени не наносят по лагерю ударов, хотя бы с воздуха. Если и так всё можно держать под контролем, зачем транжирить бомбы? Пальнуть из хорошей пушки – и все разбегутся. На месте разбежавшихся появятся другие, неконтролируемые. Больше не выглядел загадочным тот факт, что самыми большими потерями оборачиваются наиболее просчитанные операции. Находило объяснение и пристрастие Айдинова, шатойского горца из рода хакхой, к радикальному исламу, завезенному на его родину как раз «шахматистами», той самой «темной силой»…
Вкупе с дурными новостями пришла и хорошая. В результате многомесячных усилий удалось нащупать потенциальный контакт среди генералитета, среди тех, кто не запачкал руки кровью, нефтедолларами или просто деньгами. Поиском таких контактов Кадиев занимался второй год и едва не скомпрометировал себя в глазах собратьев. До сих пор поиски ни к чему путному не приводили. И вот наконец – удача!
Речь шла о петербургском генерале, начальнике оперативного отдела штаба округа. Выросший в Казахстане, куда сослали когда-то его отца, генерал-майор воспитывался мачехой-чеченкой. Перед началом первой кампании, как и многие, кто понимал, что происходит, он подал рапорт на увольнение. В войска вернулся со сменой верховной власти в стране. Через брата, который служил в Администрации, у него имелся выход на нужные круги, фактически минуя «темную силу». Более подходящего кандидата для переговоров с высшим военным руководством, с теми, кто способен принимать хоть какие-то самостоятельные решения или просто влиять на процесс их принятия, вряд ли можно было отыскать во всей России. Фамилия генерал-майора была Окатышев. В Москве советовали ждать, пока не будет найден ключ к ситуации. Но что-то требовалось предпринять и у себя в лагере.
На учебные сборы, которые проводил начштаба, Доди бегал на правах вольного слушателя вместе с другим подростком по прозвищу Гай. Занятия проходили на стрельбище, в «мертвой» зоне, начинавшейся за блиндажами. В одном из этих блиндажей оба подростка и обитали. Лес отсюда расступался к оврагу широкой падью, образовывая просторную, наглухо закрытую со всех сторон расщелину. Место для стрельбы выбрали идеальное. Эхо выстрелов гасло между скалами и стеной ельника. Уже с другого конца лагеря пальба из АКМа едва слышалась.
Айдинов не брезговал при обучении молодняка ни муштрой, ни хамским окриком. Всякий