– До встречи, – сказал широкоплечий, когда сопровождающие вытащили засов и начали открывать ворота.
– До встречи, – кивнул Сергей.
Ворота открылись, стало видно озеро, противоположный берег, поросший лесом, и ползущий у самой воды богомолец со свечами в руках. Игорь подумал, что именно увидит он сейчас – как трое людей появляются из пустоты? Или разглядит город? Или вообще не заметит ничего?
Услышал скрип петель, а когда обернулся, то Китеж исчез.
Позади был склон холма, наверху шумели, раскачиваясь на ветру, великанские сосны. И далеко-далеко, на самой грани слышимости, утихал мягкий колокольный звон.
– Бога они будут молить о помощи. – Олег покачал головой. – Как будто он явит себя и мановением руки исправит все. Вспомните хотя бы один случай, когда он вмешался непосредственно? Такого не было. Нет, он творит руками людей. Надо надеяться на людей, а их в стране сейчас и нет, остались пьяницы, воры и дураки. И это молитвами не исправишь…
И такая горечь прозвучала в его словах, глубокая, сердечная, что Игорь ощутил неловкость.
Всегда тяжело, когда тот, кого ты считаешь сильным, проявляет слабость.
– А чего ты ждал от них? – Сергей вытащил сигарету, щелкнул зажигалкой и закурил. – Плакать хочется, когда они начинают свое нытье: вне церкви нет спасения, вне церкви нет русских… Не зря, конечно, Розанов сказал: «Кто любит русский народ, не может не любить церкви. Потому что народ и церковь – одно». Но когда это было?
– Розанов был большой идеалист, – проворчал Олег. – А ну-ка, пошли. До автобуса всего полчаса.
Игорь еще раз оглянулся туда, где только что стоял город, но вновь увидел только холм и деревья. Ощутил смутную тоску, захотелось вернуться туда, еще раз войти в ту церковь…
– Что, тянет? – спросил Сергей. – Это всегда так. Но жить в Китеже тяжело даже таким, как мы. А уж человеку – и вовсе очень непросто. Там все хорошее, чистое, светлое… но ненастоящее…
Они пошли вдоль берега озера, сначала на юг, потом на юго-запад. Поднялись по откосу, и Игорь снова оглянулся, чтобы увидеть то место, где сердце его избавили от злой тоски.
И ему показалось, что упавший на воду Светлояра луч блеснул, точно золотой крест на маковке церкви.
Библиотекарь
Нестор Феодосиевич всегда являлся на работу в одно и то же время.
Ровно без пяти девять каждый рабочий день он проходил мимо главного входа в библиотеку имени Вернадского, бросал взгляд на собственное отражение в застекленных дверях и шел дальше, к служебному входу.
Тут он задерживался на пять минут, чтобы выкурить первую за день сигарету, и только затем проходил внутрь.
Часовая стрелка в этот момент стояла на девяти, минутная – на двенадцати.
Не стал исключением и сегодняшний день. Нестор Феодосиевич толкнул дверь, оказался перед вертушкой и стеклянной будкой, в которой одноголовым Цербером восседал суровый вахтер Никитич. Возрасту он был