И как назло – ни одного случайного пассажира.
Когда я пришел в себя, слезы уже не блестели в черных глазах, а ярость и обида сменились печалью:
– Какие у тебя чудные волосы.
– Девочка… девочка… – пытался я протолкнуть слова через рот с разбитыми от шлепков деснами. Передние зубы явственно шатались. – Пусти…
– Как они хорошо пахнут. Не то, что мои. Видишь, их снова отстригли.
– Я не знаю тебя. Пусти. – Звать на помощь было рискованно: адская бестия запросто могла свернуть шею.
Но та словно не слышит.
– Смотри. Я так и не выросла. Как сказала. Назло тебе не выросла! Вот. Вот, видишь? – девочка протянула к лицу худенькие ручки в молочных прожилках.
От контраста между глубоким зрелым голосом ведьмы и бескровным ротиком, в котором рождались эти слова – волосы шевелятся на голове.
Фурия принимает меня за ту проклятую незнакомку в купе.
– Мои руки все те же. И я очень легкая. Вот почему она держит меня в чемодане. Там у меня и подушка есть. А знаешь зачем? Чтобы быстрее тебя найти… – она схватила руку и стала один за другим несильно дергать пальцы.
– Хочешь оторву один? А? – слабая улыбка появилась на чахоточном личике, – я теперь сильнее тебя.
Чуть больше усилий – и мой палец вылетит из сустава.
Господи, она же играет!
Только тут я наконец собрался с духом и оценил ситуацию: это ужасающее дитя, эта адская гадкая рожица уложила меня на лопатки силищей дьяволицы. Я был беспомощен и смешон, точь в точь как уже упомянутый Гулливер в стране великанов, когда его похитила маленькая обезьянка величиной со слона и, принимая человека за детеныша, терзала безобразными ласками на крыше стоэтажного домика.
Но здесь беспощадной зверской силой обладало тщедушное на вид создание, чуть ли не заморыш.
– Какие у тебя большие зубы? – удивляется прокуренный голос и грязные пальчики бесцеремонно лезут в рот.
Чувство отвращения подстегивает мои силы – собравшись в комок мышц, вскидываю ноги и, захватив сзади голую головку, пытаюсь рывком сбросить бестию с тела.
Не тут-то было.
На миг растерявшись, исчадье рывком головы прорывается сквозь мой захват – и я тут же вцепился мертвой хваткой в хрупкое горлышко. Я хотел задушить гадину. Сдохни, тварь!
– Вот ты как? Вот?! – вскипает ошпаренный голос.
Наказание было омерзительным. Растащив мои руки – как на распятии – в стороны, она нависла обиженной рожицей и, сверкая слезами обиды, стала цедить струйку слюны сначала в правый, а затем в левый глаз. И закрыла слюной веки.
Но вот что странно. В тот момент, когда я близко-близко разглядел узкое личико грязнули, в конопушках на носу, с маленьким кошачьим ртом и слегка полузакрытыми глазами, я почему-то решил, что она спит! Спит наяву, на ходу, находясь в состоянии глубокого транса. Кажется, такое бывает с лунатиками.
Заплевав веки, бестия сосредоточилась на моей правой руке и, отпустив