Зато наш мучитель подвергся невероятному и необъяснимому с точки здравого смысла возмездию: это был полный кошмар. Пламя не просто жадно лизнуло лицо. Нет! Рывком взрыва вся кожа была содрана с лица и задрана вверх. Так, словно незримая рука злобы схватила кожу у линии подбородка и адским рывком кары задрала на лоб, до самой кромки волос, кровавой маской, заброшенной на голову, как кусок оторванной и скомканной ткани!
Я прикипел к месту.
Содранная кожа на миг обнажила весь мясной узор лицевых мышц: багровые волокна вокруг зубов, сплетение сиреневых жил правой и левой щеки, мозговидные слезные железы, мускулочки, поднимающие веки и прочую жуткую изнанку: жилки, рычажки, дергалки, мясные пружинки, клапаны.
Зверскую картину довершали курносый носовой хрящ – клюв смерти – и белые глазные яблоки, которые отчаянно выкатились наполовину из черепных ям и, подрагивая как желе, осмысленным взором ужаса таращились на собственную гибель.
Левая рука монстра была разворочена взрывом до запястья.
Безумный язык, вылезая из глотки, облизал мясо словно губы.
А ведь только что эта живодерня была лицом человека. И вот – один пар над теплым мясом.
Еще одна доля секунды – и над всей поверхностью адовой раны веером брызнула кровь.
Падая вперед, несчастный угодил открытым ртом прямо на острие ножа, который сжимал в кулаке правой руки и, довершая зверство, лезвие глубоко ушло в глотку – по самую рукоять – в жерло гортани, рассекая пополам язык и перерезая голосовые связки, после чего кровь уже хлынула широким потоком.
Несколько сгустков задело меня. Я был почти в обмороке от безобразного облика той мясной куклы, на какую напялено лицо человека.
Только прекрасная незнакомка сохраняла полное присутствие духа. Отпрянув от тела, которое рухнуло на пол, она с леденящей силой и сверхестественной решимостью выхватила со дна сумочки оружие и убийственным жестом власти уперла револьверный ствол прямо в мой лоб, больно ввинчивая отверстие ствола в кожу: «Кто ты, гад?! Считаю до трех. Ты с ним заодно?»
Мой ответ был настолько дик и глуп, что она разом поняла, что имеет дело с умалишенным придурком.
В паническом страхе я выпалил то, что нещадно муча-ло: «Скажите, кто я? Мужчина или женщина?»
– Умоляю, ответьте правду.
Умирающий свернулся кольцом. Уже агонизируя, он пытался уцелевшей рукой вытащить нож из горла, а левой культяпкой держать глаза в глазных ямах.
Напрасно!
Нож только надсадно скрипел в мышцах. Глазные яблоки болтались на пружинах зрительной жилы.
– Ты… ты женщина, идиот! Надень, – и она сорвала с головы волосы. Да, это был парик. Спрятав револьвер, незнакомка властно водрузила парик на мою голову и затянула потуже венецианской сеткой, при этом она следила краем глаза за тем, чтобы кровища, растекаясь по ковру, не испачкала ее кроссовки.
Последний жест угрозы – жемчужное ожерелье