Он рассуждал примерно так же, как мопассановский герой, который в захолустном городке услышал историю девушки из хорошей семьи (ее в детстве изнасиловал слуга, весь городок знал об этом и к бедняжке никто не сватался). И некий приезжий возликовал: мол, это же гарантия от дальнейших супружеских измен! Она по гроб жизни будет благодарна ему за избавление от позора!
Этими соображениями Анатолий Ардашкин поделился с приятелем – начинающим, но уже перспективным нейрохирургом Иваном Дуровым, когда они, как обычно, пошли на каток МГУ. Дуров снисходительно усмехнулся:
– Наивный «сердцевед» Ги де Мопассан… Ему и в голову не приходило, что женщина по природе своей неспособна испытывать чувство благодарности кому бы то ни было и за что бы то ни было, как не способна она испытывать подлинное чувство вины – во всяком случае, длительное время. А если обстоятельства или рассудок вынуждают ее благодарить кого-то или приносить перед кем-то извинения, то такая женщина начинает ненавидеть этого человека всей своей… гм… душой.
– Тебе, друг, «может, в бабах не везло, коль говоришь – от них все зло»? – попытался свести разговор в шутку Ардашкин.
– Ой, хочешь, поделюсь? Возьми от меня, ради Христа, десяток-другой, а то здоровье прямо на глазах рушится, – прижал руки к сердцу Дуров. – Только коньки и спасают… И, кстати, не думай, что я женоненавистник. Просто такие уж они есть, ничего с этим не поделаешь. Ну скажи, разве можно требовать от сороки, чтоб она запела соловьем? Вот так примерно и относись к их особенностям…
– А как же Ремарк? – козырнул Ардашкин модным в то время западным писателем. – Он тоже утверждает, что проститутки – самые надежные, заботливые, верные жены…
– Так то, брат, в книжках… Все эти сони мармеладовы, катюши масловы… Обрати внимание – книжки написаны мужиками. По сути, Толстой, Достоевский, Ремарк ничем не отличались от прочих особей мужского пола, они лишь талантливо выражали сокровенные мечты мужиков всех времен.
– И что же это за мечты? – мрачнел Ардашкин.
– Изволь, объясню. Им было мало того, что девочки по три рубля или куртизанки ценой подороже изображают за деньги бурную страсть. Толстой и Достоевский хотели, чтоб их любили по-настоящему. То есть страдали всей душой. Именно этого они требовали от женщин в своих книгах. Наследить, натоптать в женской душе – вот кайф выше полового для всех этих снобов, учителей человечества!
– Ну, ты, по-моему, слишком…
– Да перестань, – отмахнулся Дуров. – Если бы у женщин хватало интеллекта для понимания Толстого и Достоевского, то они бы просто угорали со смеху над их мужицкой наивностью в отношении так называемого прекрасного пола! Жизнь-то проще утроена: ты мне, я тебе… Женщина дает мужчине то, что у нее есть – свое тело, мужчина – то, что есть у него – материальные блага… А что касается